— Вы опять эту справку? Светлана Александровна, время уже не рабочее.
Светлана положила бумаги на стол, придавила пресс-папье.
— Справка та же, а заявление я переписала, это просьба об увольнении по семейным обстоятельствам. Вы можете прочесть его потом.
В коридоре кинулись навстречу две девочки — не в коричневых форменных, а в нарядных, светлых, почти уже взрослых платьях. Наташа — она была вожатой в прошлом году, и другая, которую толкнул на катке Леонид.
— Светлана Александровна! А у нас елка! Идите к нам! Как ваш малыш поживает?
Быстро пожала им руки:
— Девочки, милые, простите, никак не могу, опаздываю.
И уже на лестнице:
— Спасибо! Малыш — хорошо!
Старичок, охраняющий вешалку, задумался у окна, а сзади у него — лысина, только темной бахромой внизу волосы растут. Как у Димки.
Обернулась, взглянула на лысину еще раз…
День был ветреный, мело снежной пылью с крыш, легкие белые водовороты кружились на тротуаре, на мостовой.
Фонари, затененные сверху, уютно и празднично освещали каток. Редкие деревья, березы и елочки, за катком, в снегу, в вечернем сумраке, казались опушкой глухого леса.
Никто не катается — не до того: веселье в школе, веселье дома.
Неожиданно вынырнул из-за сугроба худой длинноногий мальчик и заскользил в белых вихрях поземки. Один? Да, один. Удивительно! Какой мальчишка пойдет на каток, если товарищи не идут? Вот опять сделал полный круг, пронесся по диагонали…
Светлана подошла поближе, потом побежала напрямик, проваливаясь в снег:
— Володя! Володя!
Он подъехал к ней, задохнувшись от быстрого бега и от радости неожиданной встречи.
— С Новым годом, Володя! Ты что тут делаешь один?
— Да вот… С Новым годом!
— Как живешь?
— Ничего. А вы как?
— Я тоже ничего. А Толя где, дружок неразлучный?
— На елку пошел… к тете своей.
— Володя, я страшно рада тебя видеть! У меня теперь маленький, нигде не бываю, никуда не отойти…
Она хотела сказать: «Собрались бы вы ко мне как-нибудь», — но замельтешили перед глазами пеленки, мохнатые полотенца, Димкина ванночка вечером посредине комнаты, кормление в три, кормление в шесть…
— Светлана Александровна, Валентина Николаевна говорила, что вы начнете работать после каникул?
— Не знаю, не знаю, что у меня получится… Пока не выходит… Володя, голубчик, мне пора. Привет всем, всем, всем!
Она тряхнула его руку в толстой варежке и заспешила навстречу ветру. Обернулась. Володя стоял и смотрел ей вслед. Помахал рукой и заскользил все кругом, кругом… Издали каток казался освещенной комнатой со стенами из сугробов и темноты.
Войдя в подъезд, Светлана услышала — через две закрытые двери — тонкий, пронзительный, требовательный голосок.