Советское военно-политическое руководство намеревалось закрепить стратегическую инициативу, завоеванную Красной Армией в декабрьских сражениях, и развить достигнутый успех. Считалось необходимым усилить натиск на противника. Вместе с тем учитывались и возникавшие серьезные трудности. Народное хозяйство еще не завершило переход на военные рельсы и не было способно в полном объеме восполнять потери Вооруженных сил в оружии и военной технике. Напряженное положение создалось с пополнением их людскими ресурсами. В операциях 1941 г. действующая армия безвозвратно потеряла около 3,14 млн человек[3].
В таких сложных условиях Ставка ВГК потребовала от командования фронтов представить свои соображения по ведению боевых действий на зиму 1942 г.
Командование Волховского фронта считало необходимым и возможным совместно с Ленинградским фронтом окружить и уничтожить 18-ю немецкую армию, полностью деблокировав Ленинград.
Военный совет Калининского фронта предлагал организовать и провести наступательную операцию с решительной целью — завершить окружение и уничтожение 9-й немецкой армии, а затем развить наступление либо на Смоленск, либо на Великие Луки. Для решения этих задач командование фронта просило усилить войска личным составом, оружием и техникой.
Командующий войсками Западного фронта настаивал на дальнейшем развитии наступления на запад. Однако этот замысел был нереальным. Противник продолжал активное сопротивление, а армии правого крыла фронта, истощив свои силы, фактически остановились.
Военный совет юго-западного направления предлагал перенести основные усилия на юго-запад и провести здесь крупную наступательную операцию с целью освобождения Донбасса и выхода на Днепр.
Как видно, все командующие без обстоятельного анализа реальных возможностей сторон, их положения и результатов предшествовавших боевых действий настаивали на развертывании решительных наступательных операций. Это, безусловно, оказало на Сталина большое влияние. Кроме того, на его позиции сказывались и оптимистические выводы советской военной разведки, особенно по потерям агрессора. Генеральный штаб считал, что с начала войны и по ноябрь 1941 г. противник потерял 4,5 млн человек, а к 1 марта 1942 г. потери достигли 6,5 млн человек, в том числе по сухопутным войскам — 5,8 млн В действительности реальные потери были в 5–6 раз меньше. В частности, сухопутные войска вермахта к середине ноября 1941 г. потеряли в общей сложности лишь 699,7 тыс. человек, а к началу марта 1942 г. — несколько более 1 млн человек[4]