Самозванцы (Шидловский) - страница 63

– Всё так, – подтвердил историк.

– А почто ты, песий сын, из своей Сибири на Москву подался?

– Говорил же я, на Москве жить хотел, – в десятый раз повторил Чигирев.

– Ну, а дружки твои где, десятник Игорь и сотник Владимир?

– Не знаю.

Стоявший рядом полуголый палач с силой хлестнул историка кнутом под ребра. Тот взвыл, – Мне врать не гоже, – не унимался дьяк.

– Христом Богом клянусь, не знаю, – с трудом превозмогая боль, выдавил Чигирев. – В Москве мы лишь один день были и, окромя романовских людей, ни с кем знакомства не свели. Ежели не нашли вы их ни среди мертвых, ни среди пленных, так, верно, из Москвы они уже подались.

– А куда с Москвы пойти они могли?

– Да кто ж их знает? Может, в Сибирь возвернулись. Может, на север, к Беломорью, от царева гнева подальше.

– А может, в Литву? – предположил дьяк.

– Отчего же в Литву? – не понял Чигирев.

– К хозяину вашему, королю Жигимонту.

– Да откуда же нам короля Жигимонта знать? – изумился Чигирев.

Он не без усилия над собой выговаривал имя польского короля Сигизмунда на русский лад, хотя еще перед отправкой в экспедицию долго приучивал себя говорить так, как это делали на Руси в шестнадцатом веке.

И тут же, повинуясь мановению руки дьяка, палач начал вращения колеса, вновь заставив историка орать от боли. Когда пыточный инструмент был возвращен в прежнее положение, дознаватель произнес:

– Вор Петька Малахов на той же дыбе пока‑шал, что десятник Игорь литовские премудрости сабельного боя знал. Откель?

– Не литовские это приемы, а китайские! – чуть не плача выдохнул Чигирев. – Много боевой премудрости, здесь не ведомой, узнал он, Странствуя в Китайской земле.

Дверь застенка отворилась, и в пыточную, тяжело ступая, опираясь на длинный резной посох, вошел высокий, статный пожилой мужчина, одетый в богато украшенную боярскую одежду. На пальцах незнакомца сверкало множество перстней с крупными драгоценными камнями. Дьяк и палач тут же низко поклонились вошедшему.

– Здрав будь, царь батюшка, – подобострастно произнес дьяк.

Чигирев похолодел. Перед ним был сам Борис Годунов!

Не ответив на приветствие, Годунов уселся в кресло, которое только что занимал дьяк, сумрачно посмотрел на заключенного и произнес:

– Кто этот?

– Писарь Сергей Чигирев, – заискивающе пояснил дьяк. – При писаре боярина Федора состоял. При нем ту грамоту нашли, где Федор себя самозвано царем прозывает. Сказывает он, что сам с доносом к твоим слугам бежать хотел, да не поспел. Сотник, который взял его, сказывает, что сдался он по доброй воле.

– Почто пытаете? – спросил Годунов.