Мара едва слышно простонала.
Джонни взял ее за руку. Она вздрогнула от его прикосновения, посмотрела на него и выдернула руку; в ее глазах было безмерное горе.
Заиграла музыка. Поначалу она казалось далекой – а может, мешала какофония звуков в его голове. Джонни не сразу узнал мелодию.
– О нет, – прошептал он, борясь с нахлынувшими чувствами.
Это была песня «Я от тебя без ума».
Под нее они танцевали на своей свадьбе. Джонни закрыл глаза и представил, что Кейт здесь, в его объятиях, и музыка уносит их прочь. «Прикоснись ко мне, и ты поймешь, что это правда».
Лукас – милый, почти восьмилетний Лукас, у которого снова начались ночные кошмары и который мог расплакаться из-за того, что не может найти детское одеяло, которое уже давно было мало для него, – дернул его за рукав. «Мама говорила, плакать можно. Она попросила нас с Уильямом пообещать, что мы не будем бояться плакать».
Джонни даже не заметил, что плачет. Он вытер слезы, коротко кивнул и прошептал: «Все правильно, мой маленький мужчина», – но не решился посмотреть на сына. Слезы в глазах мальчика лишат его остатков мужества. Джонни просто отключился от происходящего. Он превращал слова священника в маленькие хрупкие камешки и бросал их в кирпичную стену. Камешки со звоном падали на пол, а Джонни сосредоточился на своем дыхании и пытался не думать о жене. Вспоминать ее он будет ночью, в одиночестве, когда никого не будет рядом.
Наконец – казалось, прошло несколько часов – служба закончилась. Джонни повел семью вниз, на поминальный обед. Оглядевшись, он почувствовал удивление и растерянность – десятки незнакомых или едва знакомых лиц напомнили ему, что у Кейт была и своя жизнь, о которой он ничего не знал, и от этого боль утраты только усилилась. При первой же возможности он увел детей из подвала церкви.
Парковка перед церковью была забита машинами, но внимание Джонни привлекло не это.
На парковке стояла Талли, подняв лицо к небу, освещенному последними лучами заходящего солнца. Она широко раскинула руки и двигала бедрами, словно в такт музыке.
Танцевала. Посреди улицы, перед церковью.
Он произнес ее имя. Голос его прозвучал так резко, что Мара поморщилась.
Талли повернулась, увидела, что они идут к машине, вытащила наушники из ушей и направилась к ним.
– Как все прошло? – тихо спросила она.
Джонни почувствовал, как изнутри поднимается волна ярости, и в отчаянии ухватился за нее. Все, что угодно, только не это бездонное горе. Разумеется, Талли в первую очередь думала о себе. Похороны Кейт – это очень больно, и Талли на них не пошла. Стояла на парковке и танцевала.