Называется, лучшая подруга! Кейт, наверное, простила бы Талли ее эгоизм, но для Джонни это было нелегко. Он повернулся к детям:
– Все в машину.
– Джонни… – Талли протянула руку, но он попятился. Он бы просто не вынес прикосновения – чьего угодно. – У меня не было сил войти, – сказала она.
– Да. А у кого они были?! – с горечью воскликнул он. Смотреть на нее – ошибка, это Джонни понял сразу. Рядом с Талли отсутствие Кейт ощущалось еще острее. Две женщины были неразлучны – смеялись, болтали, напевали песенки в стиле диско, нещадно фальшивя.
Талли-и-Кейт. Больше тридцати лет они были лучшими подругами, а теперь при взгляде на Талли боль становилась невыносимой. Это она должна была умереть. Кейт стоила пятнадцати таких, как Талли.
– Люди придут к нам домой, – сказал он. – Так хотела Кейт. Надеюсь, ты найдешь в себе силы.
Услышав ее резкий вдох, Джонни понял, что причинил ей боль.
– Это нечестно, – сказала Талли.
Не обращая внимания на ее слова и на нее саму, он посадил детей в свой внедорожник, и они поехали домой в мучительном молчании.
Слабые лучи вечернего солнца освещали дом в деревенском стиле. Во дворе царил беспорядок – за год болезни Кейт им никто не занимался. Джонни поставил машину в гараж и вошел в дом, в котором и шторы, и ковер еще хранили запах болезни.
– Что теперь, папа?
Ему не нужно было поворачиваться, чтобы понять, кто задал этот вопрос. Лукас – мальчик, который рыдал над каждой погибшей золотой рыбкой и каждый день рисовал картинки для умирающей матери. Мальчик, который снова стал плакать в школе и в свой последний день рождения сидел молча и даже не улыбнулся, разворачивая подарки. «Особенно Лукас, – сказала ему Кейт в ту ужасную ночь. – Он не сумеет сам с этим справиться. Поддержи его».
Джонни обернулся.
Уильям и Лукас стояли рядом, касаясь друг друга плечами. На близнецах были одинаковые черные брюки и серые джемперы. Утром Джонни забыл отправить мальчиков в душ, и их нуждавшиеся в стрижке волосы были всклокоченными, а кое-где все еще примятыми после сна.
Глаза Лукаса были широко раскрыты, на ресницах блестели слезы. Он знал, что мама
ушла, но не мог понять, как это могло случиться.
Мара подошла к братьям и встала рядом с ними. В своем черном платье она выглядела худой и бледной и была похожа на призрак.
Дети смотрели на него.
Джонни должен был им что-то сказать, найти слова утешения, дать совет, который они запомнили бы. Как отец он был обязан посвятить следующие несколько часов воспоминаниям об их матери. Но как это сделать?
– Пойдемте, ребята, – со вздохом сказала Мара. – Я поставлю вам «В поисках Немо».