С меня снимают драгоценности, отбирают личные вещи, потом записывают в книгу и берут отпечатки пальцев. Потом фотографируют.
Я чувствую, что у меня текут слезы и еще до того, как капли падают на пол, понимаю, что мои слезы уже ничего не изменят.
Сочельник в тюремной камере. До такого я еще никогда не доходила.
Я сижу на крашеной бетонной скамье в камере предварительного заключения, одна, сгорбившись под ярким светильником. Все же лучше, чем смотреть на решетку. В комнате напротив моей камеры несколько усталых мужчин и женщин в полицейской форме сидят за столами, уставленными одноразовыми стаканчиками из-под кофе, семейными фотографиями и рождественскими украшениями; они оформляют какие-то документы и переговариваются.
Время приближается к одиннадцати – это самые долгие часы в моей жизни. Массивная женщина-полицейский подходит к двери камеры и отпирает ее.
– Мы поставили вашу машину на штрафную стоянку. Вы можете идти, если кто-нибудь за вами заедет.
– Я могу вызвать такси?
– Извините, нет. Мы еще не получили результаты токсикологического анализа и не имеем права просто вас отпустить. Вызовите кого-нибудь из близких.
Внезапно пол, на котором я стою, уходит у меня из-под ног, и я понимаю, что ситуация стала еще хуже.
Лучше я проведу в тюрьме ночь, чем в сочельник позвоню Марджи и попрошу забрать меня из тюрьмы.
Я смотрю на доброе, изрезанное морщинами лицо женщины. И понимаю, что этот праздничный вечер ей тоже хотелось бы провести совсем в другом месте.
– У вас есть семья? – спрашиваю я.
Похоже, она удивлена моим вопросом.
– Да, – говорит она, смущенно откашлявшись.
– Наверное, вам не очень-то приятно быть на работе в такой день.
– Я должна радоваться, что у меня вообще есть работа.
– Понимаю, – вздыхаю я.
Мне в голову приходит только одно имя. Сама не знаю почему.
– Десмонд Грант, – говорю я. – Врач отделения неотложной помощи в больнице Святого Сердца. Он может приехать. Номер его телефона у меня в сумочке.
Женщина кивает:
– Тогда звоните.
Я медленно встаю, чувствуя себя стертой и тупой, как кусок исписанного мела. Мы идем по коридору, выкрашенному больничной зеленой краской, в комнату, заставленную пустыми столами.
Женщина протягивает мне мою сумку. Я роюсь в ней, не обращая внимания на трясущиеся руки (теперь мне бы не помешал ксанакс), и выуживаю и телефон, и карточку с номером.
Под бдительным взглядом женщины я набираю номер и жду, затаив дыхание.
– Алло?
– Десмонд? – Мне с трудом удается говорить громко. Я уже жалею, что позвонила. Он не поможет. С какой стати?
– Талли?
Я молчу.