Увидев тебя после разлуки, я заплакала.
– Дороти, не расстраивай ее, – строго сказала мать. –
Она тебя не знает.
Она не позволила прикоснуться к тебе. Казалось, она была уверена, что отравивший меня яд каким-то образом передастся тебе. Разве я могла возражать?
Ты выглядела счастливой рядом с ней, а она улыбалась тебе и даже смеялась. Я не помнила ее такой. У тебя была своя комната и много игрушек, и мать баюкала тебя, укладывая спать. В свою первую ночь дома я стояла на пороге твоей комнаты, смотрела и слушала, как она поет тебе колыбельную.
Потом почувствовала, что подошел отец – на меня словно повеяло холодом. Он приблизился вплотную, положил руку мне на бедро и прошептал прямо в ухо:
– Она будет красоткой. Твоя маленькая нелегальная эмигрантка.
Я резко обернулась:
– Не смей даже смотреть на мою дочь.
Он ухмыльнулся:
– Я буду делать все, что захочу. Разве ты этого еще не поняла?
Я закричала, охваченная яростью, и оттолкнула отца от себя. Глаза его широко раскрылись – он потерял равновесие. Отец протянул ко мне руки, но я отпрянула, а он покатился вниз по деревянной лестнице, ударяясь о ступени и ломая балясины. А я стояла и смотрела. Когда он замер внизу, я спустилась и встала рядом. На затылке у него сочилась кровь.
Меня словно окутал холодный серый туман, отрезая от остального мира. Я опустилась перед ним на колени, прямо в лужицу крови.
– Я тебя ненавижу, – прошептала я, надеясь, что это последние слова, которые он слышит в своей жизни. Потом услышала голос матери и подняла голову.
– Что ты наделала? – Ты спала у нее на руках, и даже ее крик тебя не разбудил.
– Он мертв, – сказала я.
– О боже! Уинстон! – Мать бегом вернулась в комнату, и я услышала, что она звонит в полицию.
Я побежала за ней и схватила за руку, когда мать вешала трубку.
– Тебе помогут, – сказала она.
Помогут.
Я знала, что это значит. Электрошок, ледяные ванны, зарешеченные окна и лекарства, от которых забываешь все и всех.
– Отдай ее мне, – взмолилась я.
– С тобой она не будет в безопасности. – Мать крепче обняла тебя. Я понимала, что она хочет тебя защитить, и мне стало так больно, что я едва не задохнулась от боли.
– Почему ты так никогда не защищала меня?
– Как?
– Ты знаешь как. Ты знаешь, что он со мной сделал.
Она покачала головой и что-то пробормотала, но я не расслышала. Потом произнесла очень тихо:
– Я ее защищу.
– Меня ты не защитила.
– Нет, – сказала она.
Я слышала приближающийся звук сирен.
– Отдай ее мне, – снова взмолилась я, понимая, что уже поздно. –
Прошу тебя.
Мать покачала головой.