Мара все время работала. Пакстон не мог, да и не стремился удержаться на одном месте, потому что ночи ему были нужны для того, чтобы читать свои стихи в клубах, а дни, чтобы сочинять их. Она была счастлива в роли его музы. Первой ее работой стало место ночного портье в убогом отеле, но это продлилось недолго. Потом Мара меняла одну работу за другой, нигде не задерживаясь.
Несколько месяцев назад, в июне, Пакстон вернулся поздно ночью из клуба под кайфом и сказал, что с Сиэтлом «покончено». Они собрали пожитки и на следующий день уехали с одним из новых друзей Пакстона в Портленд, где поселились в грязной, обшарпанной квартире вместе с тремя другими жильцами. Через неделю Мара устроилась в «Черную магию». Работа в книжном магазине отличалась от всего, чем ей приходилось заниматься прежде. Хотя по большому счету ничего не изменилось – весь день на ногах, обслуживаешь всяких ублюдков, домой приходишь поздно, получаешь гроши. Так прошло несколько месяцев.
И лишь десять дней назад Мара по-настоящему осознала, как ненадежна ее жизнь с Пакстоном.
В тот вечер она пришла домой и увидела приколотое к двери квартиры извещение о выселении. Толкнув незапертую дверь – замок был сломан, еще когда они въезжали, а комендант так и не удосужился его починить, – Мара увидела, что все жильцы сидят на полу в гостиной и передают друг другу кальян.
– Нас выселяют, – сказала она.
Ответом ей был дружный смех. Пакстон раскачивался из стороны в сторону и смотрел на нее остекленевшим, несфокусированным взглядом.
– У тебя есть работа…
Целыми днями Мара ходила словно в тумане; ее страх напоминал айсберг, холодный и твердый. Ей было страшно оказаться бездомной. Она видела уличных мальчишек в Портленде, которые попрошайничали, спали на ступенях крыльца на грязных одеялах, рылись в мусорных баках в поисках еды, а деньги тратили на наркотики.
И рядом не было никого, с кем можно было бы поделиться своим страхом. Ни мамы, ни близкой подруги. От осознания этого она чувствовала себя еще более одинокой.
А потом вспомнила слова Талли: «Я могу только любить тебя».
Эта мысль прочно засела в голове, и избавиться от нее было невозможно. Сколько раз Талли предлагала ей помощь? «Я не сужу людей. Я знаю, как трудно оставаться человеком».
Теперь Мара знала, куда идти.
На следующий день, ничего не сказав Пакстону, она позвонила на работу, сказалась больной, взяла последние несколько долларов и купила билет на автобус до Сиэтла.
У квартиры Талли Мара появилась в начале восьмого вечера. Долго стояла перед дверью, минут пятнадцать, не меньше, пытаясь собраться с духом и постучать. Наконец она решилась.