Темнота рассеивается скачками: сначала сменяется серым туманом, потом появляется свет, тусклый и рассеянный, как на восходе солнца. И вдруг все становится ярким.
Я в какой-то комнате. Высоко. Смотрю вниз.
Внизу я вижу группу людей, которые лихорадочно движутся и выкрикивают непонятные слова. Комната заставлена аппаратурой, на светлом полу подтеки чего-то красного. Знакомая картина: нечто подобное я уже видела.
Это все врачи и медсестры. Я в больничной палате. Они пытаются спасти чью-то жизнь. Они сгрудились вокруг тела на больничной каталке. Женского тела. Нет. Постойте.
Моего тела.
Разбитое, окровавленное, обнаженное тело на каталке – это я. Это моя кровь капает на пол. Я вижу свое разбитое лицо, все в синяках и ссадинах…
Странно, но я ничего не чувствую. Это же я, Талли Харт. Мое тело истекает кровью, и в то же время я парю в воздухе, над всеми, в углу у самого потолка.
Белые халаты сгрудились вокруг моего тела. Они кричат друг на друга – я вижу, как они взволнованы, по широко открытым ртам, красным щекам и морщинам на лбу. Они притаскивают в палату другую аппаратуру – колесики со скрежетом скользят по окровавленному полу, оставляя следы, белые на красном.
Голоса произносят звуки, которые ни о чем мне не говорят, – как взрослые в телевизионном шоу Чарли Брауна.
Уа-уа-уа.
ЕЙ НУЖНА РЕАНИМАЦИЯ.
Я должна переживать, но почему-то совершенно спокойна. Происходящая внизу драма похожа на мыльную оперу, которую я уже видела. Я поворачиваюсь, и стены внезапно исчезают. Где-то вдали я вижу яркий, искрящийся свет. Он манит меня, согревает.
Я думаю: «Иди» – и тут же начинаю двигаться. Мир вокруг меня такой четкий и яркий, что больно глазам. Синее-синее небо, зеленая-зеленая трава и белый как снег цветок, падающий из похожих на вату облаков. И свет. Чудесный, яркий свет – ничего подобного я еще не видела. Впервые меня охватывает ощущение покоя. Я иду по траве, и передо мной появляется дерево, сначала это кривой саженец, а потом он начинает расти прямо у меня на глазах, раскидывая ветви в стороны, пока не заслоняет все. Я задумываюсь, не вернуться ли назад – иначе дерево прорастет сквозь меня, поглотит своими спутанными корнями. Дерево все растет, и вдруг наступает ночь.
Подняв голову, я вижу звезды на небе. Большая Медведица. Пояс Ориона. Созвездия, которые я еще девочкой наблюдала во дворе в те времена, когда мир был еще мал и не мог вместить все мои мечты.
Откуда-то издалека доносятся первые аккорды музыки. «
Не геройствуй, Билли…»
Эта песня так трогает меня, что становится трудно дышать. В тринадцать лет она вызывала у меня слезы. Кажется, тогда я думала, что она о трагедии любви. Теперь я знаю, что в ней поется о трагедии жизни.