— Нет, не было, — ответил Роксбери.
— Такое ощущение, что вы его все-таки убили, — вставил Пеленгатон.
— Сомневаюсь, что вообще в него попал, — покачал головой я.
— Ну а почему же тогда он не всплывает? — недоуменно поскреб затылок Роксбери.
— Честно сказать, из более-менее вменяемых версий у меня всего одна — зацепился ногой за какую-нибудь подводную корягу и захлебнулся. Но так ли это на самом деле, мы с вами проверить не сможем. Это ведь не Серпантинка. Это проклятое Бессонное море. Может быть, его труп уже рвут на куски глубинные твари?
Мы, как по команде, повернулись к нашему рыжему провожатому. Почувствовав наши взгляды, он оглянулся через плечо и робко поинтересовался:
— Обратно надумали, сэр?
— Надумали, — подтвердил я. — Злоумышленник скрылся, а значит, делать нам тут больше нечего.
Рыбак вымученно улыбнулся и полез обратно в лодку.
Я в последний раз посмотрел за борт, втайне надеясь, что убийца все-таки покажется из воды, однако он и не думал выныривать. Сказать по правде, мне не верилось, что это дело закончится так быстро. Все, что мы нашли, — жалкий обломок пуговицы, но этого оказалось достаточно, чтобы вычислить логово убийцы. Спасибо старику Скрэби, который не поленился придумать собственный значок и нанести его не только на борт шхуны, но и на каждую из пуговиц любимой рыбацкой куртки.
Настроение заметно улучшилось, и слепящее солнце уже не раздражало глаз.
Мы возвращались в Бокстон с победой — неожиданно легкой, но от того не менее ценной.
Думаю, капитан будет доволен.
* * *
Сэр Алекс Моукер, в преступном мире более известный, как Пересмешник, преспокойно пил кофе со сливками, когда в его кабинет, тактично постучав, заглянул дворецкий.
— Простите за беспокойство, сэр, — виновато промямлил он. — К вам пришел мистер Фурри. Прикажете впустить?
— А вы что же, сами не догадались это сделать? — удивленно выгнул бровь Алекс.
Дворецкий едва открыл рот для ответа, как кофейная чашка, полив ковровую дорожку бледно-коричневой жижей, пролетела через весь кабинет и разбилась о дверной косяк. Слуга поморщился, но смолчал: к подобным вспышкам ярости «птенцы» Моукера давно успели привыкнуть.
— Живо извинитесь и проводите мистера Фурри в гостиную, — тоном, не терпящим возражений, произнес Пересмешник. — И непременно угостите его чаем с можжевельником! А я сейчас спущусь.
Дворецкий без лишних слов закрыл дверь, а Моукер, встрепенувшись, принялся оглядываться по сторонам, разыскивая потерянную чашку. Лишь когда взгляд его наткнулся на осколки, разбросанные по полу, и темные пятна на ковре, он вспомнил, что с ней приключилось.