— Что-нибудь нашли? — спросил я, краем глаза увидев выходящего из каюты Роксбери.
— Там, на кровати, останки тела, — продышавшись, сообщил сержант. — Судя по вони и степени разложения, далеко не первой свежести. Вероятно, это хозяин судна. По крайне мере, останки точно гномьи.
— Вероятно, это действительно он, — кивнул я. — Что-то еще?
— Да ничего. Тумбочка есть — там пусто. Под кроватью — тоже. Ничего необычного, сэр.
— Уверены?
— Да, сэр. Мы с Пеленгатоном два раза все перепроверили. Ох, ну и воняет же там…
— Ладно, дышите, — я хлопнул его по плечу. — И заодно поглядывайте на воду — вдруг наш пловец покажется? А я пока внутрь наведаюсь, осмотрю там все, что называется, свежим взглядом.
Роксбери кивнул и направился к борту. Я же побрел к раскрытой двери каюты.
Сержант не соврал: воняло внутри до того жутко, что я, поначалу закрыв за собой дверь, поспешно распахнул ее настежь. Рука моя сама собой потянулась к внутреннему карману куртки и извлекла оттуда баночку с ментоловой мазью. И как тут вообще можно было находиться?.. Макнув палец в липкую белозеленую субстанцию и проведя им под носом, я облегченно вздохнул: да, так гораздо лучше. Без чудесной мази сносить запах разлагающейся плоти было крайне затруднительно.
Наверное, убийца спал прямо на палубе, под открытым небом, решил я, разглядывая гномьи останки на кушетке. Сложно представить, что кто-то может провести дольше пяти минут в одной комнате с разложившимся трупом. Хотя, возможно, мы имеем дело с человеком, начисто лишенным обоняния… но это один шанс на миллион.
Ладно. К Вирму лирику. Пора заняться делом.
На первый взгляд ничего примечательного в рыбацкой каюте действительно не было — кроме самого трупа, разумеется. Под кроватью валялся старый чайник, удочка и порванный невод. Я живо представил, как дядюшка Скрэби орудует снастями, и на душе стало донельзя грустно и обидно.
Порой мне кажется, что смерть слишком торопится забрать очередную душу и отправить ее в царство ненасытного Вирма. Когда я видел Скрэби в последний раз, он ничем не походил на гнома, которому остался день или два. Взгляд его еще не утратил задорного огонька, а улыбка была какой угодно, но не вымученной, не натянутой.
И, тем не менее, Вечный Червь забрал его душу к себе.
Странный жестокий мир…
Ничего в итоге не найдя, я вынырнул из каюты и плотно закрыл за собой дверь, дабы запах мертвечины не распространялся по палубе. Роксбери и Пеленгатон дежурили у перил, а рыжий, мрачнее тучи, скучал у противоположного бортика.
— Ну что, не объявился наш убийца? — спросил я, подходя к сержантам.