Он растерялся. Наверное, за всю службу у него ни разу не требовали документов те, кого он забирал. Но растерянность длилась недолго.
— Как хотите, — с деланным безразличием сказал он. — Отвезу одну Черезову. Она, между прочим, уже в машине.
— Хорошо, сейчас переоденусь, — сказал я, внутренне похолодев. — Подождите в большой комнате, это недолго.
— Вам просили напомнить о тетрадях, — сказал он, оставаясь стоять.
— А вот тетрадки от меня получат только после личного разговора, — насмешливо сказал я. — Если получат. И на тахту можете не смотреть, их там больше нет.
Сразу же после приезда из Москвы я все свои записи перепрятал в сарай. И слава богу. Он понял, что я не вру, и ничего не сказал. Оделся я минут за пять, чмокнул взволнованную маму, сказав на ухо, что все нормально, и вышел в подъезд.
— Такой стиль работы – это ваша инициатива или вам приказали на меня надавить? — спросил я, следуя за провожатым. — У Черезовых вели себя так же?
— Садись в машину, — не отвечая на вопрос, сказал он, занимая место рядом с водителем.
Я открыл дверь и сел рядом с Люсей.
— Привет, солнышко! — сказал я ей, демонстративно чмокнув в щечку. — Решила прокатиться со мной?
— Сказали, что нужно ехать в обком партии. Для чего – мы с мамой не спрашивали. А что не так?
— Все так, — сказал я. — Единственно, что не так, это то, что тебя в этой поездке быть не должно. Вот я и думаю, для чего ты понадобилась обкому партии?
— Ты всегда такой наглый? — не выдержал сопровождающий.
— А какого отношения вы хотели? — спросил я. — Не знаю, чья это инициатива, но сделали вы это зря. У меня мать, между прочим, сердечница, а вы своим поведением заставили ее нервничать. Люсь, он вам что-нибудь объяснил?
— Вам все объяснят на месте, — ответил Васильев и дальше всю дорогу молчал.
«Место» оказалось обычным ничем не примечательным пятиэтажным домом, к одному из подъездов которого подъехала машина.
— Выходите из машины и идите впереди, — сказал провожатый. — Первый этаж, третья квартира.
Я выбрался из машины, помог выйти Люсе и, взяв ее под руку, повел в подъезд. Подойдя к нужной квартире, я позвонил. Открыл мне молодой, накачанный парень.
— Здесь продается платяной шкаф? — спросил я.
— Проходи, юморист, — сказал сзади Васильев. — Пропусти их, Семен.
Мы зашли мимо посторонившегося здоровяка в прихожую. Большая, в два раза больше нашей.
— Снимайте свои пальто, — сказал Васильев, сам вешая одежду на вешалку. — И обувь оставьте здесь, тапки возле зеркала.
В квартире было четыре комнаты. Ждали нас в крайней справа.
— Здравствуйте, Петр Миронович, — поздоровался я. — Людмила, позволь тебе представить лидера белорусских коммунистов! А вот этого гражданина рядом с ним я не знаю, но наш провожатый явно из числа его подчиненных. Есть в них нечто неуловимо похожее.