— Он всегда так себя ведет? — поинтересовался у Машерова пожилой, крепкий мужчина с седыми, зачесанными назад волосами.
— Я с ним всего один раз беседовал, — ответил Машеров. — Вроде был нормальным.
— Я нормальный, когда со мной себя ведут нормально! — сказал я. — Я же вас просил! Трудно было прислать за мной Валентина? И зачем вам нужна Людмила – давить на меня? Я вам говорил о приватной беседе? Это, между прочим, и вам нужно. Небось, еще и запись включили?
— Что нужно, то и будем делать! — отрезал седой. — Возрастом еще не вышел нас учить. Лучше объясни, откуда узнал об этом?
На стол легло мое письмо.
— Пойдем, сядем, — сказал я Люсе, направляясь к небольшому дивану. — А то ведь сами не предложат. Что вам от меня нужно? Узнать, где я это прочитал? Мне от вас скрывать нечего, все расскажу. Все эти секреты бывшего СССР свободно выставлялись в сети Интернет. Даже на часы с голо любой мог сбросить, а у меня хоть и раритетный, но стационарный комп.
— Как это бывшего? — оторопел седой.
— Кто он? — показал я рукой на пожилого.
— Это мой друг, — ответил Машеров.
— Дружба это святое, — согласился я. — Только вам все-таки нужно было послушать меня. Поговорили бы, а потом уже решали, кому и что можно доверить.
— Ему я могу доверить собственную жизнь! — твердо сказал Машеров.
— Позовите кого-нибудь из своих ребят, — сказал я седому. — Пусть отведут мою девушку в другую комнату. Ни к чему ей слушать то, что я вам скажу.
— Пройди на кухню, — сказал Люсе седой. — Там должен быть Семен. Попейте с ним чай.
— Сейчас я вам кое-что расскажу, — сказал я им. — Потом вы отвозите нас домой и забираете мои тетради. А на меня можете в дальнейшем не рассчитывать.
— А как же мир? — спросил Машеров.
— Да провались этот мир в тартарары, — с горечью сказал я. — Если самые честные и порядочные люди так себя ведут, для кого надрывать пуп?
— Зря ты так, — сказал Машеров. — Почему ты думаешь, что тебя должны встречать с распростертыми объятиями?
— Землетрясение было? — спросил я. — Все совпало?
— Число жертв еще уточняют, — сказал Машеров. — А по времени расхождение на три минуты.
— Да округлил я эти три минуты! — махнул я рукой. — Вы попробуйте предсказать с точностью до месяца! А почему с объятиями… Ладно, слушайте, может быть, поймете.
Сначала я рассказал им то немногое, что знал из жизни Машерова.
— Знаю так мало, потому что мальчишкой вами совсем не интересовался, а в более позднее время все публикации вертелись вокруг вашего убийства.
— И когда меня убили? — слегка побледнев, спросил Петр Миронович.
— Четвертого октября восьмидесятого года вы погибнете в автокатастрофе, очень похожей на хорошо организованное убийство.