— О, Боже, нет, — простонал Д. С. — Ваши люди вырыли не ту могилу?
— Нет, нет, это ее могила, ее надгробная плита, — ответил шериф. — Но тело не ее.
Д. С. бросился к владельцу похоронного бюро.
— Кто отвечает за это? Где, черт возьми, похоронена Трент?
Снова вмешался Форсайт и попытался слегка успокоить Д. С.
— Мы найдем ее. Нужно просмотреть регистрационную книгу кладбища. Скольких людей могли похоронить здесь в тот же день, что и эту девушку? Мы просто отправимся к той могиле и…
Дождь поливал их так нещадно, и струи его обрушивались с таким шумом, что Форсайт был вынужден кричать, чтобы его услышали.
— Утром, шериф, при дневном освещении, черт побери! Мы ничего не сможем сделать в этой кромешной тьме. Выкопайте тело Мелани Трент и доставьте его в морг городской больницы к девяти часам утра.
— Я сделаю все возможное, — произнес шериф так спокойно, словно заказывал в ресторане завтрак.
Встречи с родственниками умершей и местной полицией были неизбежны, но никто не собирался этому посодействовать. Д. С. встретился с местным коронером и патологом, который казался таким же злым и раздраженным, как и семья убитой, назвавшая Джона «человеком, греющим руки на бесчеловечном поступке и ужасных страданиях семьи».
Джон чувствовал себя самым настоящим злодеем, и Форсайт, убедившийся в подобном отношении властей, пытался уверить их, что сам он прибыл по распоряжению определенных органов и постарается поддерживать внешние приличия этого непристойного дела. А Джону больше всего на свете хотелось как можно скорее получить то, зачем он сюда приехал, и покинуть этот чертов городок.
На следующий день, практически, не сомкнув ночью глаз, Д. С. встал рано утром и, поймав такси, отправился на кладбище, оставив Форсайта мирно спать. Джон, не желавший больше никому доверять, хотел лично проследить, чтобы из земли извлекли нужный ему гроб. Он был слегка удивлен, когда увидел, что работа на кладбище уже кипит. Как раз в этот момент из могилы доставали второй гроб. Для этой цели огромным экскаватором вырыли яму значительных размеров. Когда поднимали второй гроб, среди горстки людей, настоявших на своем присутствии, прошел шепоток. Никто не позвонил Джону, чтобы он приехал, но все в Париже знали, что сейчас происходит на кладбище, за исключением, разве что, Форсайта.
В толпе стояли родители и другие родственники убитой. Ночью их здесь не было. Но теперь они выстроились у могилы, словно маленькая армия. Это было в высшей степени неправильно, но дело происходило в очень маленьком городке. Если в каком-то уголке земли и жили ксенофобы