— В том числе он следил и за использованием этого дома?
— Этот дом и все окружающие его земли принадлежат Крассу. В виллах он не нуждается. Не в его вкусе сельская жизнь, чтение стихов. И все же он приобретает поместья целыми дюжинами. Чтобы не держать пустыми дома по всей Италии, он предпочитает сдавать их в аренду членам своей семьи и своим управляющим. При этом, разъезжая по стране, он всегда может при необходимости в них остановиться как гость, права его в таких случаях не ограничены.
— А рабы в этих домах?
— Они тоже являются собственностью Красса.
— А «Фурия» — трирема, которая привезла меня из Остии?
— Она тоже принадлежит Крассу, хотя ее эксплуатацией ведал Луций.
— А те пустующие виноградники, по которым мы проезжали по пути из Мизен?
— Собственность Красса. Как и множество другой недвижимости, гладиаторских школ и ферм в обширном районе, простирающемся отсюда до Суррента.
— Значит, называть Луция Лициния хозяином этого дома…
— Лициний, разумеется, распоряжался и действовал в своем собственном доме вполне независимо. Но был при этом не более чем слугой Красса, пусть даже избалованным и пользующимся привилегиями.
— Понятно. У него осталась вдова?
— Ее зовут Гелина.
— А дети есть?
— Они бездетны.
— И нет наследника?
— Как долги, так и всю собственность Лициния, наследует Красс, его родственник и покровитель.
— А Гелина?
— Теперь она оказывается иждивенкой Красса.
— Судя по вашим словам, Фауст Фабий, выходит, что Красс владеет всем миром.
— Иногда мне кажется, что так оно и есть.
Послышался громкий стук в дверь. К ней поспешил раб. Дверь широко распахнулась, в проеме возник широкоплечий силуэт в развевающейся красной накидке. Через небольшой сад, тяжело ступая по зеленому газону, к нам направлялся Марк Муммий.
Он остановился перед телом и нахмурился, увидев открытую рану.
— Значит, вы уже в курсе дела, — проговорил он, протягивая руку, чтобы лучше прикрыть плющом лицо покойного. — Бедный Луций Лициний. Надо полагать, Фабий вам все объяснил.
— Вовсе нет, — возразил я.
— Ну и хорошо. Не его это дело информировать вас о здешних делах. Я не надеялся на то, что он будет держать язык за зубами, но, возможно, нам еще удастся сделать из него солдата, — широко ухмыльнулся Муммий.
Фабий улыбнулся с холодным презрением.
— Вы, как я вижу, в отличном настроении.
— Я вовсю гнал своих людей по дороге сюда из Мизен. Быстрая езда полезна после нескольких дней морского перехода, а если учесть еще и воздух Чаши, то хорошему настроению удивляться не приходится.
— И все же из уважения к памяти покойного не могли бы вы говорить чуть потише. — Фабий был сама вежливость.