Ганс с гордостью расправил плечи.
— Я не дурак, все понимаю.
— А почему бы вам не обратиться за помощью к деревне? — спросил Герковски с сочувственными нотками в голосе. — Если каждый даст по пять…
— Во-первых, я — не попрошайка, господин Герковски, — оборвал его Бибер, — а во-вторых, все остальные еще в большей нужде, чем я. У них нет лишней марки за душой. Вы хотите, чтобы я отобрал хлеб у голодных детей ради того, чтобы собрать деньги для вашего нетерпеливого банка? Этому не бывать!
— Нетерпеливого? — раздраженно выпалил поверенный. — Вы еще не видели, что такое настоящее нетерпение. Всего хорошего! — развернувшись, все трое направились к своей машине.
* * *
— Не смей выходить из дома! — кричала фрау Фольк.
— Так останови меня, если сможешь, — бросила ей Ева, спокойно проходя мимо. Наступил понедельник 15 сентября, и она направлялась к дому Бибера, чтобы помочь ему достойно встретить банкиров.
— Пауль! — крикнула Герда. — Останови свою дочь! Она собирается на митинг.
Преподобный Фольк, выйдя из своего кабинета, быстро спустился по лестнице…
— Ева, остановись! — крикнул он вдогонку дочери.
— И не подумаю.
Пауль сделал глубокий вдох.
— Ты проявляешь непослушание.
— Господин Бибер заслуживает моей помощи. Если бы ты был мужчиной, то тоже помог бы ему.
— Я пытался помочь ему в рамках закона, — резко ответил Пауль, задетый последними словами дочери. — Ева, ваш протест ни к чему хорошему не приведет. Полиция не будет панькаться с деревенским сбродом.
— Деревенским сбродом? Так вот, значит, кто мы для тебя? И я для тебя — тоже деревенский сброд?
Герда, сняв с себя передник, швырнула его на пол.
— Ты ведешь себя как последняя грубиянка.
На это Ева только презрительно усмехнулась.
— Мои друзья — не сброд, — она распахнула входную дверь.
— Ева, дорогая, опомнись, — попытался остановить ее отец.
Она, задержавшись на пороге, обернулась.
— Папа, у господина Бибера дозревает хороший урожай. Если бы этот еврей хотел, он бы что-нибудь придумал.
— Не смей говорить в моем доме подобным тоном! — оборвал ее Пауль.
— Как пожелаешь! — огрызнулась Ева, хлопнув за собой дверью.
Утро выдалось пасмурным и дождливым. Ночью прошла гроза, покрыв дороги лужами. Шлепая прямо по ним, Ева бежала мимо групп решительно настроенных вайнхаузенцев, стекающихся со всех сторон к дому Бибера. Возле дома профессора Кайзера ее обогнали несколько парней. Поспешив за ними вдогонку, Ева свернула на Вайнштрассе и от увиденной картины остановилась как вкопанная, изумленно открыв рот. По ее спине пробежали мурашки. Улица была запружена жителями Вайнхаузена, и те, кто еще недавно смотрели на Еву с еле скрываемым презрением, теперь приветствовали ее, как одну из их числа.