— Но артисты все же самые главные? — спросил он. — Или вы главнее?
Набравшись нахальства, я сказал, что главнее: артистов много, а я один.
Он кивнул, помолчал и задал новый вопрос:
— А вы были артистом? Или сразу стали директором?
— Был.
— А кто главнее: литературный директор или знаменитый народный артист?
“Вот зануда”, — подумал я и ответил, что народный, пожалуй, главнее.
— А вы почему не стали народным? — поинтересовался он, глядя ясными янтарными глазами.
“Иди ты знаешь куда…” — чуть не сказал я и мрачно признался:
— Не получилось.
— Бывает, — посочувствовал он.
— Просто мне расхотелось играть, — заступился я за себя. — Я решил сам писать пьесы.
— Получается? — серьезно спросил мальчишка.
— Получается, — соврал я.
Он вежливо сделал вид, что поверил. Опять кивнул и посмотрел на машинку.
— А как вы печатаете?
— Проходи, — сказал я. — Что за разговор у порога… Тебя как зовут?
Он сообщил, что зовут его Володькой, скинул у дверей полуботинки и, бултыхаясь в своей форме, как одинокая горошина в кульке, подошел к столу. Забрался с ногами в мое кресло. Оглянулся на меня.
— Можно, я потюкаю?
Я с тайной радостью (есть причина не работать) вытащил недопечатанный лист и вставил чистый.
— Смотри, я покажу, как надо…
— Знаешь, я все привык делать сам, — доверительно сообщил Володька. — Я разберусь.
И он, в самом деле, быстро разобрался (правда, потом пришлось менять клавишу с буквой “ы”).
На другой день Володьку заинтересовала моя спортивная шпага (он выволок ее из-за шкафа).
— Это настоящая? — спросил он, и глаза у него сделались светлыми, золотистыми.
— Вполне, — сказал я.
— И ты умеешь сражаться?
— Конечно, — гордо ответил я. И объяснил, что в театральном училище нам преподавали фехтование, а кроме того, я занимался в спортивной секции. Один раз даже занял третье место в областной олимпиаде.
— Врешь! — восторженно сказал он.
Конечно, он просто не сдержался. И все же я решил поставить юного гостя на место.
— Во-первых, не вру. У меня диплом есть! А во-вторых, с чего это вы, сударь, начали говорить мне “ты”? Я взрослый человек.
Этот тип уселся на диван, поставил клинок между колен, прижался щекой к рукояти и задумчиво уставился на меня.
— Какой же ты взрослый? Взрослые не такие.
— А какие?
— Ну… они важные. У них жены, дети.
— Подумаешь… У меня тоже скоро будет жена. У меня невеста есть.
— А где она? — подозрительно спросил Володька.
— В Москве, в аспирантуре, — сказал я и вздохнул, вспомнив Галку.
Володька подумал и сообщил, что невеста — это не считается.
— У меня было две невесты. Одна в детском саду в меня влюбилась, а одна недавно, в сентябре. Записки писала. Печатными буквами.