— Вы что-то хотите? — спросила она, кладя руки на стойку. У нее были яркие алые ногти, но пальцы выглядели неопрятными. А если к ней хорошенько присмотреться, то и вся она была какая-то неопрятная.
— Да, конечно, — сказал я, касаясь своей шляпы. — Мы подумали, что было бы прекрасно, если бы нас сфотографировали. Вы можете это устроить?
Керман добавил:
— Я позволю вам взять копию своей фотографии, чтобы вам было тепло по ночам, если на этом снимке я буду похож на себя.
Скучающие глаза блондинки заморгали, и она вопросительно посмотрела на Кермана, а затем на меня:
— Я боюсь, мистер Тейлер в данный момент занят. Я могу назначить вам встречу. — Она томно поправила локоны.
— Мы спешим, — сказал я, посмотрел на Кермана и кивнул.
Керман выхватил пистолет и направил его на блондинку.
— Не вздумай кричать, сестричка, — предупредил он елейным голосом. — Это налет!
Блондинка отпрянула, ее глаза расширились, рот открылся, чтобы закричать. Я с силой ткнул указательным пальцем ей в диафрагму, и воздух с шипением вышел из нее, словно из проткнутой шины. Она согнулась над стойкой.
У нас заняло примерно полторы минуты, чтобы связать ее по рукам и ногам и вставить кляп — все необходимое для этой операции мы предусмотрительно захватили с собой. Затем мы уложили ее под стойку, нашли подушку для ее головы и велели относиться к происходящему спокойно. Ее глаза больше не были скучающими: теперь в них полыхали темные вспышки неистовства.
— Давай, — подбодрил я Кермана. — У тебя отлично получается.
— Что меня волнует по-настоящему, — произнес он, когда пошел за мной, — это мысль о том, что сюда может вломиться полицейский и по ошибке принять меня за вооруженного налетчика. Как я догадываюсь, такая мелочь не приходила тебе голову?
Я жестом попросил его замолчать, пробрался по проходу к двери в дальнем конце, отворил ее и заглянул внутрь.
Мастерская была значительных размеров, и все в ней было по делу. На деревянной треноге стояла направленная на выкрашенный в серый цвет холст обыкновенная камера для фотографий. С обеих сторон камеры располагалось по большой дуговой лампе на колесах. У стены за столом с поднятой чертежной доской сидел мужчина в белом рабочем халате и голубом берете, работая над коллекцией глянцевых фотокарточек. Он был высоким, тощим, явно изнеженным, и у него была черная бородка. Его лицо было цвета старого пергамента, а его тонкие красные губы резко выделялись на фоне этой бородки и усов — не очень приятный субъект.
Когда он увидел нас, то выронил кисточку, которой он работал, и его рука полезла в ящик стола.