— Да, конечно, Питер, — ответила я после минутного колебания.
Я вышла из машины, подождала, пока он запер ее, а потом мы вместе поднялись по лестнице. Я до того нервничала, что едва смогла отпереть дверь.
В комнате было уютно и приятно, а Питер подарил мне розы, которые наполняли воздух своим ароматом. Питер закрыл за собой дверь, а я стояла, ожидая, что сейчас он впервые обнимет меня и поцелует. Губы у меня высохли, и я почувствовала идиотское желание убежать и запереться в спальне.
— Я хотел бы поговорить с вами, Саманта, — спокойно начал Питер.
— Да, конечно, — сказала я. — Но, может быть, присядем?
Я опустилась на диван, слишком громоздкий для маленькой гостиной, а Питер сел рядом со мной. Я подумала, что он сейчас возьмет меня за руку, но он лишь сказал после недолгого молчания:
— Я хочу сообщить вам, Саманта, о том, что уезжаю.
— Уезжаете? — изумленно воскликнула я.
— Да, уезжаю. В Италию. Фирма Кристи должна выполнить там кое-какую работу, и когда ее предложили мне, я согласился.
— И надолго вы уезжаете? — спросила я.
— Это зависит от обстоятельств, — ответил Питер. — Видите ли, Саманта, я уезжаю из-за вас.
— Из-за меня?
Он старался не смотреть на меня, и мне показалось, что он держится как-то натянуто.
— Дело в том, Саманта, что я влюбился в вас.
— А разве в этом есть что-то плохое? — спросила я.
— Да, поскольку речь идет о вас.
Глаза у меня расширились от изумления, а он продолжал, все еще не глядя на меня:
— Видите ли, Саманта, я люблю вас, потому что уверен, что вы самое удивительное, самое прелестное создание из всех, что я когда-либо встречал, и я отдал бы все на свете, чтобы иметь возможность просить вашей руки. — Я затаила дыхание, не зная, как на это отреагировать. — Но я не могу просить вас об этом, — продолжал Питер, — потому что это было бы нечестно по отношению к вам.
— Почему? — спросила я.
— Потому что я был ранен на войне, Саманта. Не очень серьезно, но доктора говорят, что вряд ли у меня когда-нибудь смогут быть дети.
— О Питер… — пробормотала я.
— Меня это никогда особенно не волновало, — продолжал он, — потому что до сих пор я не думал о браке… Но вы — само совершенство, и было бы несправедливо лишать вас того, что является для женщины самым важным, — материнства.
— Вы уверены, что не ошиблись?
— Уверен, — ответил Питер. — Речь не о том, что я не смог бы заниматься с вами любовью, но для меня невыносима мысль, что в один прекрасный день, вы, Саманта, бросите мне в лицо упрек, говоря, что я лишил вас того, на что каждая женщина имеет право. И потому я уезжаю от вас.