— Газетчики и этот мерзавец Брюс, кажется, оставили вас в покое.
— Премного им благодарен. А почему?
— Не знаю и не желаю знать. Но, к сожалению, это уже не важно.
— В каком смысле?
Купер подошел к двойному окошечку и окинул взглядом двор.
— Ваш процесс, если таковой состоится, пройдет в гражданском суде, в присутствии как военных, так и гражданских лиц. Они вас оправдают... Но как военный, вы должны предстать перед трибуналом. Они приняли решение возобновить против вас дело и добиться смертной казни сразу по окончании процесса.
— Что? — Боннер медленно поднялся со стула. Он весь напрягся, мускулы на его шее вздулись от напряжения. — На каком основании? Сколько можно?! Если я оправдан... А я оправдан!
— С вас снято обвинение в убийстве, но не в грубом пренебрежении своими обязанностями. Вы не послушались приказа, вот и нарвались на неприятности. — Купер продолжал смотреть в окно. — У вас не было никакого права там находиться, майор! Вы подвергли опасности Тривейна и его прислугу. Вы втянули американскую армию в события, находящиеся вне сферы ее действий, исказив тем самым наши намерения...
— Но это же, черт возьми, подтасовка!
— Это, черт побери, правда, солдат. — Купер резко повернулся на каблуках. — Чистая, простая правда. В вас могли стрелять в целях самозащиты, законно. Клянусь Богом, мы это докажем.
— Но у них была армейская машина. Мы можем доказать это!
— Армейская машина... В том-то все и дело! Не машина Тривейна, не сам Тривейн... Черт бы вас побрал, Боннер, разве вы не видите? Тут много чего намешано. Вы не можете больше оставаться в армии.
Пол в упор посмотрел на генерала.
— А кто собирается копаться в деталях? — спросил он, понизив голос. — Вы, генерал? Не думаю, что это подходящее занятие...
— Боюсь, что придется. С вашей точки зрения, именно я должен этим заниматься. Вас не удивляет, что я пришел к вам сюда — по собственной воле?
Боннер понял справедливость слов генерала. Все было бы гораздо удобнее, если бы Купер ничего ему не сказал.
— Зачем же вы сделали это?
— Потому что вам и так досталось. Вы заслуживаете лучшего, Боннер, не сомневайтесь, я это знаю. Что бы ни случилось, я сделаю все, чтобы... Чтобы вы могли навещать отставного офицера в Ратленде.
«Значит, генерал все же решил отойти от дел», — подумал Пол. Он уже не приказывает, а предлагает сделку.
— Значит, вы избавите меня от тюрьмы...
— Обещаю. Меня в том заверили.
— Но погоны я потеряю?
— Да... К сожалению. Такая, знаете, интересная ситуация. Придется действовать по правилам. Никаких отклонений. Мы не можем позволить, чтобы намерения армии подвергались сомнению. Нельзя, чтобы нас обвинили, будто мы кого-то покрываем.