— Я знаю, что она выполняет свои функции, и знаю, что ее можно контролировать. А больше мне ничего и не нужно знать.
— Сегодня — да. Но завтра? А через несколько лет? Все уже будет разрушено!
— Не думаю!
— Вы не должны допустить этого!
Внезапно президент с силой хлопнул ладонями по ручкам кресла и встал.
— Допустить можно что угодно. И всегда есть риск, во всем. Каждый раз, входя в эту комнату, я рискую, а выходя — подвергаюсь опасностям. Послушайте меня, Тривейн. Я глубоко верю в способности нашей страны служить лучшему, что есть в людях, служить всему человечеству. Практически я допускаю, что в этом служении добру могут быть и отступления, и махинации... Вас это удивляет? А зря. Вы, несомненно, знаете, что далеко не все мечи можно перековать на орала, что Каин убьет Авеля, а угнетенные сдохнут, дожидаясь невероятных благ и райских удобств в какой-то второй жизни. Им нужны реальные достижения уже сейчас... И независимо от того, нравится вам это или мне, «Дженис индастриз» делает в этом направлении немало нужного. Я глубоко убежден, что «Дженис» вовсе не угроза. Ее можно обуздать. И использовать, мистер Тривейн, использовать.
— При каждом новом повороте, — мягко добавил Хилл, заметив, каким ударом оказались для Тривейна слова президента, — человек пускается на поиски новых решений. Помните, я говорил уже вам об этом? Так вот, решение — и есть эти самые поиски. То же самое и в случае с «Дженис индастриз». Президент абсолютно прав.
— Нет, не прав, — спокойно, но с глубокой болью сказал Эндрю, не спуская глаз с человека за письменным столом. — Это не решение. Это падение. Сдача позиций.
— Напротив. Вполне работоспособная теория. И очень подходит к нашей системе.
— Значит, плохая система.
— Возможно, — согласился президент, потянувшись за какими-то бумагами. — К сожалению, у меня нет времени для подобных дискуссий.
— А вам не кажется, что вы должны?
— Нет. — Человек за письменным столом на секунду оторвался от бумаг. — Мне нужно руководить страной.
— Господи...
— Читайте мораль где-нибудь в другом месте, мистер Тривейн. Время, время — вот что дорого. Ваш доклад принят.
Затем, как бы вспомнив о чем-то, президент отложил бумаги и протянул над столом правую руку.
Тривейн не шелохнулся, не двинулся с места.
Он не принял руки президента.