— Что это? — щурясь, как слепец, пытался разглядеть я плывущие перед глазами буквы. — Простите, ваше высочество. Потрясение столь сильно… И доктор… Он пока запрещает мне читать.
— Позвольте мне? — жалобно попросил, выглянув из-за широких плеч Барятинского, Миша Карбышев.
— Да-да. Прочти, пожалуйста.
Секретарь осторожно, как величайшую ценность, кончиками пальцев, принял документ, украшенный императорской печатью, прокашлялся и замер, побледнев. Его брови взлетели так, словно бы он увидел в тексте царского повеления вынесенный ему лично смертный приговор.
— Герман Густавович, — почему-то шепотом, наконец, сказал он. — Здесь сказано, что наш государь император, Александр Второй Освободитель, сим дозволяет акционерному обществу "Западносибирская железная дорога" начать строительство согласно проведенных изысканий. И повелевает: "проложить путь железный, со станциями от четвертого до первого класса, на всем протяжении из Красноярска, до Тюмени, с заходом в виднейшие города и поселения".
— Наш государь, Миша, — безуспешно пытаясь унять бьющееся, как дикая птица в клетке, сердце, выговорил я. — Весьма разумен и мудр. Это поистине судьбоносное для востока страны решение! Начало Великого Транссибирского пути, который свяжет два великих океана!
— Ха! Ни хрена ж себе… — выдохнул, под дружный хохот всех моих гостей, бравый Владимир Барятинский.
— А я вам говорил, Володя. Дайте этому Лерхе палец, он непременно постарается откусить руку по локоть, — утирая слезы из уголка глаза, сквозь смех, выговорил Никса. — Погодите, наш Герман еще и в Пекин свою чугунку протянуть пожелает!
— Эх, — горько вздохнул я. — Ваши слова, Николай Александрович, да Богу в уши бы! Как было бы здорово…
Чем, естественно, вызвал новое обострение хорошего настроения у всех присутствующих. И пока гости смеялись, жестом подозвал растерянно выглядевшего Карбышева, и прошептал ему на ухо несколько слов. Тот аккуратно, как бомбу, положил царский рескрипт мне на одеяло, и вышел из спальни.
— Коли так, ваше высочество, то и у меня будет вам подарок, — втиснулся я в первую же образовавшуюся паузу. — Только прежде позвольте вопрос? Скажите, что теперь будет с Горным правлением?
— Это вы к чему? — в один миг вернув серьезное выражение лица, нахмурился Николай.
— Я, ваше императорское высочество, желал бы видеть в вашем краю порядок и единообразие в управлении. В Томске, смею надеяться, уже удалось покончить с разного рода злоупотреблениями…
— Да-да. Этот ваш Фонд! Наслышан. И дозволяю расширить это благое начинание на прочие области и губернии наместничества. Подготовьте потребные документы, я подпишу.