— Что это? — ошарашенно разглядывая ведерный "гостинец".
— Так крюгеровка! — радостно разъяснил богатырь. — Сиречь – пиво ячменное Крюгеровской фабрикации.
— А мало не будет? — саркастично поинтересовался я.
— Дык я две баклаги и привез, — пуще прежнего заулыбался Безсонов.
Глядя на его сияющую физиономию, вкралось у меня подозрение, что в какой-нибудь из переметных сумок, тщательно упакованная в ветошь, наверняка хранится и бутыль с водкой. Тоже, как и пивной бочонок, немаленькой вместимости – литра на три, не меньше.
— Спасибо за заботу, Астафий Степаныч, — смирился с неизбежным я. — Так что за известия подполковник Суходольский доносит?
Гигант уже набрал воздуха в бочкообразную грудь, чтоб рявкнуть что-то еще своему Митяю, и тут же сдулся. Апанас уже расставил на столе и кружки под пиво, и какую-то рыбу, и сыр тончайшими, просвечивающимися ломтиками. Еще и пробку из емкости успел вывернуть. Но вот налить, не расплескав, уже не сумел. Сил не хватило.
— Ну, за ваше здоровье, Герман Густавович, — поднял первую Безсонов. — На радость друзьям и на страх врагам!
Ячменное Крюгеровское оказалось холодным до ломоты зубной, и резким, до сикарашек в носу. Все в точности, как мне нравится. Потому как-то незаметно, в три глотка, пол-литровая емкость опустела.
— Степаныч? Признайся по чести, ты решил меня напоить?
— Как можно, ваше превосходительство, — ненатурально стал отговариваться тот. — То ли я к вам, Герман Густавович, уважения не имею?!
— Степаныч!
— Дык и чего худого в том, чтоб хорошо выпить да закусить? — как-то подозрительно по-еврейски, вдруг заявил Безсонов. — Вот и старшина наш полковой, Василий Григорьевич, говорит… Или побрезгуете?
— Ладно тебе, сотник. Вижу же, что не только за собутыльником по ночи верхом гнался. Говори уже, с чем приехал! Разлей только прежде. Негоже посуде пустой стоять.
— Дык я и говорю, Герман Густавович, — с ювелирной точностью направляя золотую струйку в кружки, все еще как-то несерьезно, завел рассказ казак. — Чудное что-то происходит. Непонятное!
Легко, как я бы графин, дюжий казак пристроил ведерный жбан на краю стола, взялся за ручку кружки, и совершенно серьезно добавил:
— Боязно нам, Герман Густавович.
— Рассказывай!
— Прежде-то, Александр Осипович и за наказного атамана был. А как его… — легкая запинка, и продолжение с блеском глаз. — С должности сняли, так из Петербурга полковника прислали. Барона Врангеля Константина Людовиковича. Вот нашего Викентия Станиславовича в Омск на круг и вызвали. Пред его отъездом мы со старшими нашими подивились переменам, да и наказали, чтоб значится, весточку присылал – как там и что. Давеча с почтой и получили… Давайте, ваше превосходительство, за Отечество наше выпьем. За мамку нашу – землю Сибирскую, и за казачье войско – ее хранящее!