— Доктор?
— Пошто дохтур? Животная сдохла. Буянов говорит – обожралася. Как из степей к нашим березнякам вышла, так только то и знала, скотина безмозглая, что трубой своей ветки рвать и в пасть упихивать. Бока так раздуло, что на баржу поставь – сбоков бы все одно торчало…
— Жаль.
— Как не жаль, ваше превосходительство! Все ж Господь старался, сляпывал несуразицу этакую. Трудилси. А она по глупости своей – обожралася… Только Гришаню нашенского все же жальче… Кто его теперь от жандармов защитит, коли вы, Герман Густавович, из Томска съехали?!
— Ха! Да кто его, Степаныч, теперь до весны из Кош-Агача вытащить-то сумеет? Викентьевский тракт едва-едва снегом присыплет, так там даже козлы горные не проскачут. А в морозы и подавно…
Зима и правда, была чрезвычайно холодной. Под Рождество так придавило, что деревья в садах лопались. К Крещенью вроде слегка потеплело, но ведь впереди был еще февраль – традиционно самый холодный месяц зимы.
— Думаю, до марта никто наших молодых людей не тронет. А там, глядишь, все и изменится.
— Уж не в столицу ли вы, ваше превосходительство, отправились? — коварно, хитро прищурившись, поинтересовался Безсонов. — Корниленок сказывал, вы там во дворцах – желанный гость. С государем на охоты ездили, и с цесаревичем вина заморские распивали.
— Корниленок?
— Артемка Корнилов. Младшенький же. До Корниловых еще не дорос. Так, пока – Корниленок. А подиткысь! В самом Петербурге теперь!
— Талант у парня, — кивнул я втайне радуясь, что тема разговора сменилась. — Выучится, знаменитым на весь мир сделается. Мы с тобой, Безсонов, еще гордиться станем, и внукам рассказывать, что знакомы с ним были.
— Дай-то Бог, — кивнул лобастой головой сотник. — Я об одном только Господа молю – чтоб в Санкт-Петербурге том, Артемка наш идеями всякими глупыми не заболел. Потанин-то, поди, в ихнем университете и нахватался…
Пожал плечами. Столичный студенческий период биографии Григория Николаевича Потанина я плохо помнил. Что-то вроде учился. Был активным участником Сибирского землячества. Вот и все, пожалуй.
— Хотя, Герман Густавович, — нерешительно начал казак. — Если руку на сердце, так и правда… Земля наша и без расейских присланцев…
— Замолчи, сотник! — теперь я хлопнул ладонью по столу. — И слушать не желаю! Хоть и не жалует меня ныне государь, а все ж я верный ему слуга! Да и вы с Васькой твоим хитромудрым, едрешкин корень, присягу воинскую давали!
— Давали, — огорчился казак. — Только, мнится мне, их превосходительство, генерал-майора Сколкова сюда и по наши души выслали. Если уж Дунайских казачков в крестьяне, так нас и вовсе… На вас, ваше превосходительство, только и надежда!