— Куда же ты, голубчик? — спросила Нина.
— М-м-м, по делам.
— А какие у тебя тут дела?
— Договорюсь насчет рыбалки.
— Вот я смотрю, ты куда-то ходишь, пропадаешь… А догадаться не могу, мало еще тебя знаю.
— Так ведь и ты тоже ходишь… — разговор Авилову не нравился.
— Я не упрекаю. Думаю, что дела у тебя, скорее всего, нужные. Только не могу понять какие.
— Если б даже дел не было, я бы все равно не сидел пришпиленный у юбки.
— Почему?
— Так можно сомлеть.
— Ну и что плохого?
Получилось так, что до Зоси Авилов в этот день так и не добрался. У нее, если она стала счастливой обладательницей рукописи, появилось время подумать, что делать дальше.
— Погадаем? — спросила Нина. Авилов махнул рукой, сдаваясь. — Бери том седьмой, страница двухсотая, четвертая сверху, читай.
Он послушался, взял с полки том и громко прочел: «Нам все еще печатный лист кажется святым! Мы все думаем: как может это быть глупо или несправедливо? Ведь это напечатано!» Авилов рассмеялся.
— Это про дернутых экскурсоводок.
— Знаешь… Я думаю, что мы опозорились с этими коммунистами. И, понятно, виноватого искать, памятники за головы с постаментов стягивать. А куда завели? И Пушкина тоже за компанию. Все виноваты, всех долой, радостно так. Мы плохие, а они еще хуже. Козлы отпущения. А тут в заповеднике этой дикости нет. Все как стояло на месте, так и продолжает.
— Как в детском саду. Те же ладушки у бабушки Арины Родионовны.
— Ладно, — Нина небрежно отмахнулась, не желая вступать в спор. — Теперь себе открой. Ну, себе.
Авилов улыбнулся и прочел: «Один аристократ извинялся тем, что-де с некоторыми людьми неприлично связываться человеку, уважающему себя и общее мнение, что разница-де между поединком и дракой. Все это отговорка. Если уж ты пришел в кабак, то не прогневайся — какова компания, таков и разговор. Если уж на улице шалун швырнул в тебя грязью, то смешно тебе вызывать его биться на шпагах, а не поколотить его просто…»
Авилов возмутился и фыркнул. Что он тут взялся доказывать? С волками жить — по-волчьи выть? Так это же…
— А что, разве не так? — перебила его Нина.
— Нет. Никогда не пляши под чужую дудку. Только под свою.
— Не получается. И не получится никогда.
Следователь Шишкин, совершив все задуманные маневры с камнем, уходил от Нины в раздумьях. Что за пара? Зачем ей уголовник, если уж на то пошло? Он уже собрался было вернуться за рабочий стол, но сомнения не оставляли. Ноги сами повернули в сторону автобусной остановки. Третий раз за день он направился в больницу, невзирая на неурочный час. Добираясь до места, он устал от предположений, поворачивая их то так, то эдак. Зашел в палату, сел возле Постникова и снял кепку. Дремавший Гена открыл глаза и удивился.