— Но… как я могу?
— Освободись.
— От чего? — спросил он в отчаянии и смятении.
— От злости, ненависти, жажды мести.
— А что делать с Хеллером?
— Для меня и Кетти слишком поздно, но у тебя и Рен еще есть время, Киган.
Все его тело содрогнулось.
— Скажи, что мне делать, — взмолился он.
— Любить, — ответила светящаяся фигура.
Это слово резонировало, как камертон, и его вибрации проходили через тело и разум.
Любить.
— Рен нужна тебе, а ты нужен ей. Не беспокойся за меня и Кетти. Сейчас мы счастливы. Мы хотим, чтобы ты тоже был счастлив.
— Я не могу… — сказал Киган. По его лицу текли слезы.
— Киган, я простила тебя. Прости теперь и ты себя. Иди.
И тут его охватило чувство, которому не было названия. Ничего подобного с ним никогда раньше не происходило. Мир. Покой. Прощение. Блаженство. Каждая мышца его тела освободилась от напряжения, его окутало нежное тепло.
Киган почувствовал себя легким, почти невесомым. Свободным и счастливым. Голос Мэгги снова запел эту песню, но теперь она все удалялась и удалялась, пока, наконец, совсем не исчезла. А Киган остался и чувствовал, как в него словно вливался поток чистой энергии.
— Мэгги? — Он потер глаза и уставился на место, где она только что стояла. Вокруг не было ни души. Метель улеглась, и все вокруг вновь приобрело ясные очертания. Был ли дух Мэгги здесь, или воображение сыграло с ним эту шутку? Впрочем, какая разница. Послание оставалось тем же.
Любить.
Почему он так хотел отомстить? В память о Кетти и Мэгги или для себя, для собственного спокойствия? Неужели он так долго себя обманы вал? Киган знал ответ. Месть эгоистична. Она уничтожает не только того, кому мстят, но и свое орудие. Только любовь и прощение помогут ему снова обрести себя. И он знал, где найти их. Все, что ему было нужно, это вернуться к женщине, которую он любит.
К Рен.
Ведь он действительно любил ее. С силой и страстностью, которые превосходили все, что он когда-либо испытывал к Мэгги. Да, он, конечно, любил свою жену. Но это была мягкая и нежная любовь. Совсем не похожая на ту страсть, которую он испытывал каждый раз, думая о Рен. Его тело хотело эту женщину так, как никогда не хо тело Мэгги. Киган никогда не ждал прощения так, как ждал его сейчас. Никогда еще ему не была столь необходима любовь.
Он поднялся на ноги и вынул из кармана пистолет. «Магнум» был символом его ненависти. Посмотрев на него последний раз, Киган размахнулся и закинул его как можно дальше.
Чувствуя, что с души свалилась огромная тяжесть, он повернулся и направился назад прямо через поле.
* * *
На подоконнике стоял приемник, из него лилась мелодия песенки «Звенящие колокольчики».