Пастух, казалось, не чувствовал себя усталым или опьяневшим. Он широко улыбался. Глядя на него, царевич утверждался духом. Немощь потихоньку покидала Иуане…
Наконец прорицательница закончила молитву. Затем сняла повязку и торжественно изрекла:
— Нельзя вам идти дальше! Оставайтесь здесь и живите, пока не пройдет семь лет! — Она томно посмотрела на Иуане. — Вы не пожалеете, оставшись со мной. Потом, когда пройдет семь лет, Господь укажет вам путь к великим сокровищам духа! — Прорицательница обольстительно улыбнулась и подмигнула царевичу. — Добро пожаловать в наше братство!
Куще недовольно покачал головой:
— Прости нас, красавица, у нас совсем другие планы, так ведь, Иуане? — он толкнул бледного царевича в бок, и тот согласно кивнул.
— Ах, так! — Прорицательница театрально разгневалась и сошла с трона. Ее глаза наполнились злобой, а пряди черных волос падали на грудь, словно змеи на голове Медузы Горгоны. Она громко топнула ногой о пол, и в гостиную вбежало пятеро вооруженных кинжалами картлийцев. Всем своим видом они показывали, что с ними шутки плохи.
— Посадите их в яму! — она указала в сторону Куще. — А этого еще и свяжите. Не давайте им есть и пить, покуда не переменится их решение! В яму их!
За стражниками следом вошел грузин весьма благообразного вида, с седой окладистой бородой, в большом белом плаще с балахоном. Плащ его был расшит золотыми нитями. Это и был, по всей видимости, «белый старец» из рассказа корчмаря, или расстрига, по версии пившего в корчме пиво алана. «Старец» улыбнулся и тихо произнес:
— Зачем ты так строга с ними, о прорицательница? Ведь они устали после испытания. Не лучше ли им отдохнуть в наших покоях? А завтра они выспятся и дадут тебе ответ.
Девица грозно сверкнула очами:
— Ты же знаешь, когда на меня нисходит озарение, мне нельзя перечить, потому что божественный гнев возгорается в моем сердце. В такой момент я могу не только приказать посадить их в яму, но и проклясть, а тогда дни их будут сочтены.
— Я знаю это, о услаждение моей души. Но странники еще не знают, с кем свела их судьба. Смилуйся над ними! Не проклинай, молю тебя!
— Хорошо, пусть отдыхают, — прорицательница поправила волосы и вновь села на трон. — Но этого, — она снова указала на Куще, — следует посадить в яму! Пусть там отдыхает! Может быть, тогда завтра он будет повежливей.
Старец согласно кивнул, и к пастуху подошли вооруженные кинжалами грузины. В руке одного из них была крепкая веревка.
Куще и Иуане, который уже пришел в себя, с изумлением наблюдали за этим представлением. Наконец пастух, глядя на осторожно приближающихся к нему картлийцев, возмутился: