— Вы кого тут хотите заарканить, недоумки?! — Он посмотрел на расстригу, который, похоже, испугался. — Если не прикажешь им остановиться, будет плохо!
Иуане достал свой меч и крепко встал на обе ноги. Гнев придал ему силы и изгнал из тела остатки недавней немощи. Картлийцы оробели и не знали, что делать дальше, — видимо, они привыкли иметь дело с простыми крестьянами, которые становятся покорными при виде обнаженных мечей. Но этих алан не пугало ни их количество, ни злобные ухмылки. Наконец прорицательнице надоела их нерешительность и робость. Она ткнула пальцем в Куще:
— Схватить их! Что встали?!
Стражники двинулись к аланам. Тогда Куще прыгнул, как барс, и, схватив двоих стражников, стукнул их головами. Этого оказалось достаточно, чтобы горе-воины потеряли сознание. Остальные, видимо, вспомнили, что они простые крестьяне, а не солдаты. В спешке побросав мечи, они выбежали из зала.
Куще прыгнул еще раз и поймал «белого старца» за бороду. Тот то ли не понял, что произошло, то ли делал вид, что не понял. Он что-то лепетал, но смысл слов нельзя было понять. Ахсартагат подошел к прорицательнице и приставил меч к ее шее. Она побледнела. Царевич кивнул в сторону «старца»:
— Давно ты с этим расстригой?
Девица, наконец, осознала, что произошло, и отрицательно покрутила головой, оправдываясь:
— Нет, прекрасный юноша! Этот похотливый старик запугал меня до смерти и заставил обманывать! Я такая же жертва, как и остальные, я не виновата!
— Кого это я заставил, — возмутился старец. — Разве не ты сама пришла ко мне в поисках красивой жизни?!
— Тихо! — Иуане грозно взглянул на расстригу. — С тобой все понятно! — Он вновь повернулся к девушке. — Как, впрочем, и с тобой. Теперь вы выйдете вместе с нами к оболваненным вами людям и объявите, что они могут разойтись по домам.
Расстрига напряженно улыбнулся и покосился на могучие руки Куще, державшие его мертвой хваткой.
— Вы не понимаете, что делаете, благородный юноша. Они и так в любой момент могут покинуть эту обитель. Разве вы не видели, что представляет собой моя охрана? Их грозный вид совершенно не сообразуется с их духом. Мои работники сами не хотят уходить от меня, а селяне верят в мои молитвы. А теперь вы хотите оставить их без духовной поддержки. Если я и прибегаю ко лжи, то только ради спасения душ тех овец, что Господь приводит ко мне. Вмешавшись в наши дела, вы рискуете поломать судьбы сотен людей. Так что не совершайте необдуманных поступков, на которые так богата юность. Если не верите моим словам, благородные воины, мы можем проследовать к виноградникам, и вы все увидите и услышите лично.