— И будет продолжаться восемь месяцев, так?
— Да.
Халли представила себе заключение в этом самом труднодоступном на земле месте в компании с полярниками, падающими замертво, лишающимися рассудка, пьющими, сидящими на наркотиках, возможно, даже и убивающими друг друга, и все это в герметично закупоренной станции, атмосфера в которой, быть может, заражена смертельно опасными патогенными микроорганизмами.
Семь бед — один ответ, надо попробовать…
— Агнес, вам что-либо известно о «Триаже»?
Нахмуренные брови, секундное раздумье — и то, и другое можно объяснить старанием припомнить давно забытый факт. А может, тут нечто иное.
— Это методика оказания неотложной медицинской помощи. Отбор тех, кому она необходима. Или не необходима. А почему вы об этом спросили?
— Да просто из любопытства. Мейнард Блейн как-то упоминал об этом, когда мы с ним пили кофе. — Конечно, это была ложь, но ведь детективы часто используют ложь, чтобы добраться до правды, разве не так? — Он очень воодушевился, рассказывая мне об этом. Но, к сожалению, пока я собиралась расспросить его поподробнее, ему пришло сообщение на пейджер и он поспешно куда-то ушел.
— Так это Блейн рассказывал вам об этом? А когда?
— Вчера. Он думал, чем бы ему заняться, и вдруг подсел ко мне. Вы же его знаете. — Халли хитро подмигнула и вдруг почувствовала, что в ее желудке и кишечнике происходит нечто серьезное.
— Не представляю, о чем он мог говорить. — Мерритт выглядела озадаченной и весьма расстроенной.
— Может, это название какого-то исследовательского проекта?
— Нет. Я бы наверняка знала о его существовании.
Темы для разговора, казалось, исчерпались, и беседа непроизвольно подошла к концу.
— Очень мило с вашей стороны, Агги, было навестить меня.
— Мне надо заняться своими пробирками. — Взглянув на часы, Мерритт встала. — Уже пять. Вам скоро можно будет выходить из комнаты. Встретимся за ужином.
Мерритт ушла. Халли чуть подождала, дав ей пройти некоторое расстояние по коридору. Она хоть и дала Лаури и Греньеру честное слово, но если дело дойдет до объяснений, ее нынешнее состояние можно будет считать критическим. Она встала, сделала глубокий вдох и бегом бросилась в дамский туалет.
Единственным преимуществом, которое давал приступ поллярии, было достаточное количество времени на раздумья в ожидании, что приступ пройдет сам собой.
Секрет, которым владела Халли, вполне мог ее убить. Она понимала это все отчетливее. С исчезновением Фиды она снова оказалась в том же положении, в котором пребывала в самом начале, — не могла довериться никому, ни единому человеку.