— Нет, в настоящем тоже. Ей шестьдесят три. В сравнении с мамой я законченная неудачница. Она до сих пор каждый день занимается у станка, по четыре часа, съедает в день три стебелька сельдерея и лист салата. Извиняюсь — половину листа.
— Настоящая зануда.
— Да, она всегда была такой — занудой.
Принесли блюдо сашими, шеф оказался виртуозом — каждый кусочек острого тунца был завернут в листик съедобного золота, поедание сего кулинарного шедевра казалось вандализмом.
— О, — вымолвил Рэмси, оглядывая блюдо с тем же выражением лица — смотреть, но не трогать, — с каким провожал ее до машины. — Когда я вижу на улице стайки накачанных красоток, первое, что приходит в голову: «Вот это да. Мне бы такую. Черт, должно быть, все дни проводит в тренажерном зале», но я не вижу их красоту, а вижу лишь безмерное тщеславие.
— Отличное оправдание, чтобы не делать приседаний: ах, не хочу показаться тщеславной.
— У тебя и не получится, лапочка.
Ирина нахмурилась:
— Знаешь, когда железку с зубов сняли, многое в моей жизни изменилось. Слишком многое. Порой, это даже пугало.
— Как это?
— Все стали относиться ко мне совсем по-другому. Не только мальчики, но и девочки. Видимо, ты всегда был симпатичным, тебе не понять.
— Я?
— Не скромничай. Это то же самое, что мне стыдиться своей худобы. — Разволновавшись, что позволила себе лишнего, Ирина добавила: — Я хотела сказать, у тебя правильные черты.
— Класс, — сухо заметил Рэмси.
— Я уверена, что привлекательные люди…
— Ты еще скажи «красивые».
— Ладно, симпатичные люди. Так вот, они не представляют, как к ним относятся окружающие, — как много зависит от их внешности. Готова поспорить, что привлекательные люди большие гуманисты. С ними все всегда милы, и они уверены, что все люди по натуре очень хорошие. Но это не так, все не хорошие. Они поверхностные. Это удручает, когда вы принадлежите к другой группе, к представителям которой относятся как к резинке, прилипшей к подошве. Вас не просто не замечают, а действительно не видят. Уродливые, слишком полные, все, в ком нет ничего привлекательного, — им приходится прилагать невероятные усилия, чтобы завоевать внимание. Они должны совершить нечто особенное, в то время как симпатичным людям достаточно просто присутствовать, чтобы вызывать всеобщий восторг.
Ей непривычны были столь длинные монологи. Лоренс прервал бы ее в самом начале, но Рэмси не сделал попытки перебить. Не встретив ожидаемого противления, Ирина продолжала:
— Торчащие вперед зубы в детстве были прекрасной тренировкой для дальнейшей зрелой жизни. Для симпатичных людей старение становится шоком. «Что происходит? — удивленно озираются они. — Почему мне никто больше не улыбается?» Для меня это не станет шоком. Просто вспомнятся зубы.