— То, что имела в виду Джуд, — это сложно выразить словами.
— Джуд не потребовалось много времени, чтобы облечь свою мысль в достойную форму, — язвительно заметила Ирина. — Эпитеты плоские и безжизненные самые запоминающиеся. Она выразила свое неодобрение предельно четко и наняла нового иллюстратора для своих нравоучительных повествований. Почти год моей работы псу под хвост.
— Прости, милая. Я понял, не надо повторять снова. Мы говорили о том, что вдохновение невозможно добавить, как щепотку соли. Это должно исходить от тебя самой. В снукере то же самое.
— Наверное, оформление книг перестало быть для меня той радостью, как прежде. Интересно, что бы это значило?
Ее пессимизм огорчил Рэмси.
— Ты еще слишком молода для таких мыслей.
— Мне уже за сорок, и я имею право говорить что хочу.
— Ясно. Но ты слишком красива, чтобы так говорить.
Лоренс иногда называл ее симпатичной. Серьезное заявление Рэмси приятно освежило.
— Если я и такая, то совсем к этому не привыкла. — Ирина подцепила жирный кусок угря. — Я была тощим, угловатым ребенком. Одни кости.
— Любопытно. Впервые встречаю женщину, которая не гордится своей худобой.
— К тому же меня все считали растяпой. А еще неуклюжей и неловкой. По-твоему, этим тоже надо гордиться?
— Трудновато. Но разве твоя мама не балерина?
Ирину всегда поражала способность людей помнить факты чужой биографии из далекого прошлого.
— Она не выступала после моего рождения. Этого она мне никогда не позволяла забыть. Я вызывала у нее отвращение, не была гибкой, не могла сесть на шпагат и дотянуться пяткой до головы. Даже согнуться к мыскам толком не могла. Постоянно на что-то натыкалась. — Ирина говорила, разглядывая свои руки; с легкой улыбкой Рэмси отодвинул чашку с зеленым чаем и потянулся к ней.
— Ох, я была ужасна, — продолжала Ирина. — Разумеется, не все дети наделены талантом, как Анна Павлова, но у меня еще и зубы выступали вперед.
Рэмси наклонился.
— По-моему, ничего страшного.
— Не думаю, что мама стала бы на это тратиться, к счастью, отец заплатил за установку пластин. На самом деле передние зубы выглядели ужасно, они буквально лежали на нижней губе.
Ирина показала, как это выглядело, и Рэмси весело рассмеялся.
— Это многое объясняет, — сказал он. — Ты очень не уверена в себе. Ты действительно красивая — не возражаешь, что я так говорю? — просто сама этого не понимаешь.
Сконфузившись, Ирина потянулась к чашке лишь для того, чтобы убедиться, что она пуста, но притворилась, будто делает глоток.
— Мама красивее.
— Даже если и так, — Рэмси кивнул официанту с бутылкой саке, — в любом случае это уже в прошлом.