Вопросов решила больше не задавать. На сегодня открытий было уже в самый раз. Ноги несли в противоположную от кошельков сторону — к храму. Оказалось, церковь расположилась за городом. Дорога до нее только с балкона виделась короткой. На самом деле пришлось пройти около километра, да еще подниматься на холм. Хотелось помолчать, поставить свечу, постоять под куполом. Вдруг навернутся слезы? А от них недалеко и до смеха. Дыхание слегка сбилось. Всё-таки столько пройти пешком, да еще подъем. Не гора — холм, но довольно крутой и тропинка узкая. Дыхание сбилось. Слегка. Стыдно. Стыдно слегка, но стыдно. Дыхание у меня не сбилось. Я самым банальным образом запыхалась. Так сильно, что хватала ртом воздух как рыба. Хочется, конечно, списать на крутость подъема и избыток кислорода, но понимаю, что дело в другом. Отвыкла ходить и спортом давно не занималась. Надо срочно возвращать полезные для дыхания привычки. Срочно. За это и помолюсь, за здоровье. Чтобы всем. Дыханию вернулся какой-никакой ритм. Я уже подошла к храму, но сбоку. Оставалось пройти еще несколько метров до центральных ворот. И здесь меня ждал сюрприз.
Ворота храма оказались заперты на здоровый засов. Я даже не сразу поняла, что это такое. Мы привыкли к замкам. Сейф-дверь, на которой ручку не сразу найдешь, не то что замок. А тут здоровая деревяшка во всю ширину ворот, аккуратно так вставлена в кованые дверные ручки. Храм с виду ухоженный, свежепокрашенный и купола недавно золотом покрыли. И бурьяна вокруг нет. А засов навел на мысль, что церковь закрыли в революционные годы на самый надежный по тем временам запор, вот она и стоит. Но как могли так сохраниться стены и купола? Послышались шаги. Я вздрогнула. Со стороны алтаря вышел батюшка, перекрестился и направился куда-то от храма, но увидел меня. А я уставилась на засов как баран на новые ворота. «Голова не покрыта, в штанах еще…», — мелькнуло в голове. Батюшка остановился. Я тоже не двигалась с места. И не говорила ничего. И не кланялась.
— Хотела чего, приблудная? — он прокричал, чтобы не подходить ко мне.
Я продолжала стоять и молчать. Батюшка наморщил лоб и пошел в мою сторону.
— Спрашиваю: хотела чего, приблудная? — он говорил уже не повышая голоса.
— И Вам здравствуйте, как так, что храм среди бела дня закрыт? — я решила, что забуду про «приблудную», если он больше меня так не назовет.
— Не обижайся, я ж правду сказал. Ты и сама про непокрытую голову и брючонки подумала. Ведь подумала? Подумала? — очки батюшки сверкали на солнце.
— Ну, подумала. Так это еще не повод «приблудной» называть, я ж не собака, — я щурилась, глядя на батюшку, потому что он встал как назло между мной и солнцем.