— Странно у тебя как-то.
— Не нравится?
— Не понял еще. Сейчас посижу, потом пойду еще раз всё посмотрю.
— Посмотри.
— Я сейчас пойду посмотрю, не возражаешь?
— Если любишь холодный кофе, то не вижу препятствий.
Слава зашел в комнату. Я не мешала ему осваивать пространство. Он вернулся минут через пятнадцать со свежесваренным кофе и бутербродами с сыром.
— Я похозяйничал немного в холодильнике — извини.
— Мысль про бутерброды — очень удачная, — я взяла бутерброд.
— Так странно у тебя, я даже проголодался, — Слава уплетал бутерброд за бутербродом.
— Что именно странно?
— Книги везде, и пол странный, и лестница.
— Так тебе нравится или нет?
— Мне нравится только то, что я знаю и понимаю. Мне моя комната в Питере нравится, потому что мне там удобно и всё знакомо. А здесь даже не знаю, как жить. Вот балкон мне нравится — кофе с бутербродами здесь очень вкусно есть.
Было, правда, вкусно. И Слава как-то органично смотрелся на балконе. Я стала думать дальше — как он будет смотреться в комнате. В комнате для него места не просматривалось. Чего-то не хватало, чтобы он вписался в мою комнату. Слава в это время не думал, а мыл на кухне посуду. Вернулся на балкон с яблоком, очистил от кожуры, нарезал на кусочки и разложил на блюдечке.
— Мне уже и кухня нравится.
— Комната тебе не понравится: нет ни дивана, ни кровати.
— Можно купить.
— В мою комнату нельзя.
— Почему? Диван — это красиво.
— И чем диван удобнее, тем для тебя он красивее — так?
— Точно.
— А у меня лестница вместо дивана.
— Это странно, а не красиво. Ты надолго здесь?
— Возможно, пока не пустят трамвай.
— Я думаю здесь задержаться. Работу хорошую предлагают и квартиру.
— Потом женишься, дети пойдут. Ты кашу умеешь варить?
— Умею. Хочешь каши?
— Спасибо, сейчас не хочу. Видишь, ты готов воспитывать детей.
— И город хороший, только маленький. С Питером, конечно, лучше не сравнивать. Но вот пожил здесь три дня и уже про Питер реже вспоминаю.
— Неужели не будешь скучать?
— Не сильно.
— А как же друзья, девушка?
— У меня нет друзей. И девушки уже нет.
— С девушкой можно и помириться. А разве так бывает, что нет друзей?
— Очень даже запросто.
— Ни одного?
— Нет, мне некогда было: то спорт, то учеба, а еще мы много переезжали, — он говорил очень спокойно и убежденно, будто бы ничего странного в этом нет.
Я не знала, что сказать. А как же абсолютная ценность мужской дружбы? А как же святость понятия «мужики» и их мнения? И потом, душа, не воспитанная дружбой, и к любви мало пригодна. Бутерброды и порезанное яблоко — это хорошо, а где же цветы?
— Слав, удивительный город. Я нигде столько не говорила по душам. И никогда, наверное. Уехать в глушь, чтобы «выговариваться на Луну».