— «Заплетися, мой плетень»!
Я приготовилась слушать песню. Жду-жду, а они всё танцуют и танцуют. Петь про «заплетися» никак не начинают. Оказалось, что это совсем не песня, а просто танец. Хотя название почему-то обещало и песню тоже. Мамочки, сидящие в зале, так восторженно принимали каждый номер, что стало неловко — меня-то искусство не тронуло. В целом трогательно, так трогательно, что сердце, чтобы разобраться в ненахлынувших эмоциях, попросило несколько капель лечебного коньяку. Я шепнула Амалии Львовне:
— Фляжку с коньяком с собой не держите?
— Нет, а что?
— Детские воспоминания нахлынули — пойду в буфет на разведку.
— Скоро концерт закончится, цветы вручу и тоже подойду.
Я тихонько выскользнула из зала. В буфете аншлага не было. За барной стойкой сидел единственный посетитель и пил водку. Было очевидно, что я прервала очень личный разговор, но возвращаться в зал не хотелось. Коньяк мне налили стремительно, а дальний столик находился на вежливом от прерванного разговора расстоянии. Я села спиной к возобновившейся «беседе по обе стороны рюмки».
Вид из окна был хорош: окна буфета выходили на парк. Закат начинался. Коньяк согревал. Уже что-то хорошее стало рождаться в теле, как над ухом раздалось мужское:
— Не помешаю?
Бывает, выхлоп бьет так сильно, что парализует речь. Еще инстинкт самосохранения срабатывает, потому что не знаешь, чего ждать от человека не очень высокого, но очень плотного. У моего нежданного собеседника кулак был размером с пол моей головы. Глаз не видно, когда смотришь на него снизу, из-под подбородка. А подбородку навскидку лет сорок пять. Не меньше. На эти же года намекают кулаки. И шея чуть тоньше моей талии. И всё это подкатило не просто так, потому что было уже сильно не трезво. А раз не трезво, то эмоционально может среагировать даже на самую невинную малость. И, по закону подлости, не промазать.
— Мне всегда рады, — он сел за столик и поставил свою рюмку водки.
— Уникальный талант, — я старалась не перечить и надеялась, что тонкую иронию он не распознает.
— Да, такая у меня фортуна — женщины мне всегда рады. Любят они меня, — он постарался мягко положить руку на стол — стол пошатнулся.
— Безответно?
— Почему, а я — их. Полная взаимность.
— Вы с буфетчицей тему взаимности обсуждали?
— А что?
— Мне кажется, Вы уж извините, что она более заинтересованный собеседник.
— Не понял.
— Слава Богу. Вам домой не пора?
— Пошли к тебе?
— Это Вы мне?
— Тебе. Пошли. Ты мне нравишься, — он потянул руку ко мне.
Я так резко отклонилась, что чуть не слетела со стула: