О лестнице, похожей на ту, что ведёт на вершину маяка, я мечтал зря. Если таковая и была, то не для дорогих гостей — лифт доставил нас на площадку. Небольшенькая, но симпатичная стекляшка. Не так уж и высоко над землёй, зато панорамный обзор. А гид уже просит обратить внимание. Что там у него на первое? Жилая зона. Симпатичные двухэтажные коттеджи. А чуть подальше что — казарма? Для кадетов? Каких ещё кадетов? Вон оно что… После седьмого класса воспитанники продолжают обучение на выбор: кадетский корпус или один из двух колледжей с гуманитарным либо техническим уклоном. Учебная зона с прекрасно оборудованными классами и кабинетами. Ну-ну… поверим на слово. Куда это гид потащил Катю? Подводит к телескопу — на площадке и телескоп есть! Предлагает найти сына среди вышедших на перемену школьников. А ведь нашла, и радуется, как ребёнок. Спортгородок впечатляет. Крытые и закрытые площадки, корты и манежи. Говоришь, бассейны? Странно, если бы их не было. И каток крытый? Это уже роскошь. Что, и манеж? А лошади откуда? Конюшня в посёлке… понятно: ездить на лошадях можно, а навоз нюхать… Что? Утрирую? Ну, извините — увлёкся. В наказание небольшая лекция о правилах общения воспитанников и обслуживающего персонала. Контакт воспитанников с техническим персоналом и охраной минимизирован. Даже кухня вынесена за территорию. Общение только с преподавателями. А что — разумно. Породистых щенков полагается выращивать в особых условиях. Господи, Вяземский, откуда столько цинизма? Самому в детстве такое не выпало? И что — обзавидовался? Ну вот, пропустил часть рассказа. Там зона отдыха — понятно…
За разговорами и смотринами время пролетело незаметно, и мать, наконец, смогла обнять сына. Теперь мы спускались к озеру, которое на поверку оказалось вовсе не озером. Средних размеров пруд абсолютно не мешал окружающей природе.
Мы присели на скамью. Катя ворковала с сыном, а я с удовольствием дышал свежим воздухом, изредка принимая участие в разговоре. Потом было прощание, конечно, не без женских слёз и, подозреваю, не без детских тоже. Впрочем, слёз Серёжи я не видел, поэтому утверждать не берусь.
На следующий день я стоял на открытой террасе аэропорта, обращённой в сторону лётного поля, и смотрел, как лайнер отрывается от земли и уносит в неведомую даль мою нечаянную жену.
* * *
Известие о моём уходе на пенсию распространялось со скоростью телефонного разговора.
— Какая пенсия? — удивлялся мой шеф и вроде как даже друг Коля Прялкин. — Тебе лет-то сколько?
— Пенсию я, Николай Маркович, заслужил ещё в прошлом году в благодарность за непосильный и тяжкий труд.