Мужчина какое-то время просто стоял, наблюдая. Потом подошёл ближе, взял прислонённую к корзине с вещами, "свободную" скрипку. Нежно, и в тоже время напористо провёл несколько раз смычком по струнам, приноравливаясь. И заиграл...
Казалось, он позабыл обо всё на свете. Для него не существовало ничего, кроме скрипки - его женщины, с которой он вёл безмолвный разговор. А музыка... стала лишь отражением, фоном, передававшим их общие чувства.
Я никогда не видела и не слышала ничего более красивого.
Следующей ночью я пришла в его дом.
Конечно же, он не мог мне отказать. Никто не мог. Но в его в руках я познала то, что не дали, не могли дать мне тысячи других раньше. С ним я чувствовала себя скрипкой. Хрупким инструментом, к которому прикасались мягко и бережно, и в то же время настойчиво и трогательно. Я пела для него, а он отдавал мне свою силу. Не делился, а отдавал.
Так было тысячи раз до него и не особенно меня беспокоило. Просто когда один сосуд истощался, я прикладывалась к другому. Но это вино мне хотелось пить вечно.
Люди всегда всё усложняют. Но и мы - не исключение. Я вышла замуж за любимого, строго наказав ему... не смотреть на моё отражение в зеркале. Для меня причина была ясна, как день, но он, естественно, ничего не понял.
Просто, стараясь пить вино медленнее, я чувствовала весь аромат, весь букет в его полноте. И в то же время испытывала жажду. Так не могло продолжаться вечно.
Однажды, подойдя к зеркалу, я, вместо привычного отражения, увидела свой настоящий облик: тощее, лысое, крылатое создание с россыпью рожек на голове.
Сначала мне хотелось разбить все зеркала в доме. Конечно, я не стала так поступать - появились бы ненужные вопросы, а у меня не было желания что-либо менять.
Зеркала остались. Но теперь я стала бояться. Впервые за долгие годы я испугалась потерять красоту.
"Пить" других мужчин я не могла. Мы верны тем, с кем находимся в данный момент. А мой ненасытный возлюбленный требовал всё больше и больше. О, ему нравилось играть на мне. Наша общая музыка стала для него воздухом, без неё он не мог жить.
А время текло быстро, как вода в горной реке.
Мой возлюбленный менялся. Но одно оставалось прежним, и оно держало меня рядом с ним. Его свет, его игра, его музыка - были чистым огнём, сжигавшим меня без остатка. Только гореть ему оставалось недолго.
Конечно, он старел быстрее других. Когда его ровесники разъезжали по балам и флиртовали с дамами, мой возлюбленный лежал в постели, не в силах пошевелиться. Да, он осунулся, похудел, но в его глазах сверкал всё тот же дикий, первозданный огонь.