— Эмма, это Ренард, мой муж, — сообщила Лорейн. — Ренард, а это та самая Эмма, о которой весь день твердит Лиза.
В ответ на мое приветствие мужчина с легкой улыбкой склонил голову.
— Садитесь, садитесь, я уже чай заварила! — тут же спохватилась Лорейн.
— Ты со мной рядом сядешь! — заявила Лиза и потащила меня к накрытому на террасе столу.
Пока мы рассаживались, я случайно перехватила взгляд, которым обменялись муж и жена, и снова заметила обеспокоенность в глазах Лорейн, что смутило меня еще больше.
Ренард разлил в изящные чашки ароматный чай, задумчиво посмотрел на меня и уточнил:
— Так, значит, мы с вами соседи?
— Это ненадолго, я тут гостья, — объяснила я, стараясь быть непринужденной.
— Из России?
Мне показалось, что насчет моей страны у Ренарда явное предубеждение — задавая вопрос, он слегка скривился.
— Да, — просто ответила я, благоразумно решив не шутить о балалайках и медведях.
К этому моменту Лиза уже пролистала всю раскраску и, схватив печенье, помчалась в дом за фломастерами. Лорейн проводила ее взглядом и сказала:
— Лиза тоже из России, мы удочерили ее полтора года назад. Французский язык она выучила достаточно хорошо, но иногда сама не замечает, как переходит на русский, и тогда мы ее не понимаем. Я все еще удивляюсь такому невероятному стечению обстоятельств: две русские встретились в маленьком Этампе! Значит, ты приехала в гости?
— Не совсем, — улыбнулась я и, не вдаваясь в подробности, рассказала историю моего грандиозного обмена. В сокращенной версии, лишенной части о моих страхах и бесконечных сомнениях, она уместилась всего в трех предложениях: — Ваша настоящая соседка, Валери, сейчас живет в моей квартире в Сибири. Это отпуск по обмену, модная тенденция, как говорят. Мы обменялись странами, домами и соседями на месяц.
Глаза Лорейн удивленно расширились, и она воскликнула:
— Обмен?! Как ты не побоялась пойти на такое?!
Я вздохнула с улыбкой: знала бы Лорейн, скольких треволнений и бессонных ночей стоило мне такое решение! Моя выходка до сих пор удивляла меня саму.
— Тебе ведь лет шестнадцать? — продолжала Лорейн. — Ты еще очень молода! Думаю, этот способ отдыха весьма рискован.
Я поспешила разуверить ее:
— Мне уже восемнадцать. И с Валери мне повезло. По крайней мере, пока все идет нормально.
— И твои родители не возражали? — все еще удивлялась Лорейн. — Я уверена, твоя мама будет переживать до тех пор, пока ты не вернешься!
Я задумчиво повертела в руках чашку с чаем. Бабушка говорила, что мама очень любила чай. Она пила его без сахара и с лимоном. И в тот день, когда я родилась, а она умерла, папа принес в роддом целый пакет лимонов, еще не зная, что мама больше никогда не выпьет любимый напиток. Я не имела понятия о том, как переживают мамы. Я вообще не знала, каково это: иметь маму. И мне не хотелось говорить об этом Лорейн, несмотря на ее милую улыбку и добрые глаза.