— Очень приятно, — пробормотала я уже по-французски и обратилась к Лорейн. — Мне, пожалуй, пора. Спасибо вам за этот вечер.
— Ни в коем случае! — запротестовала Лорейн. — Ты еще ни одного кекса не съела и чай так и не допила. Давай-ка, я налью тебе свежего!
Ренард придвинул ко мне стул и жестом пригласил сесть.
Мне пришлось согласиться, но чувствовала я себя не в своей тарелке и, боюсь, всем это было ясно, как день. Лорейн, глядя на меня, воскликнула:
— Я смотрю, Лиза тебя совсем измучила!
Такое предположение меня даже обрадовало — пусть они лучше думают, что я устала, играя с ребенком, чем связывают мои пылающие щеки и растерянный взгляд с появлением нового гостя.
— Она сама устала и теперь крепко спит, — сообщила я.
— Лиза, принцесса моя! — с бесконечной нежностью в голосе произнесла Лорейн. — Теперь я и представить себе не могу, как же мы жили без нее?! А у тебя, Эмма, есть братья или сестры?
— Нет, я в семье одна, к сожалению.
— Ты хорошо говоришь по-французски! — сделал мне неожиданный комплимент Арделл.
Я зарделась и, стараясь избегать его взгляда, парализующего меня, сказала:
— Я не могла на нем не заговорить. Моя бабушка преподавала французский в университете, на нем свободно говорит папа и один из моих друзей. Меня учили ему с раннего детства, бабушка частенько объявляла «французские недели», в течение которых дома нельзя было произнести и слова по-русски. Их с папой стараниями иногда мне кажется, что французский — мой второй родной язык.
— Бабушка, наверное, теперь гордится тобой, — улыбнулся Ренард.
— Она умерла два года назад, — тихо сказала я, и он поспешил извиниться.
На улице уже совсем стемнело, вокруг уличной лампы кружили ночные бабочки и целые тучи мошкары. Я допила чай и поднялась.
— Мне действительно пора идти. У тебя восхитительные кексы, Лорейн. Спасибо вам за приглашение и приятный вечер.
— Это тебе спасибо, Эмма, — улыбнулась Лорейн. — Мы были рады познакомиться с тобой.
— Очень рады, — поправил жену Ренард.
Что и говорить, мне было приятно слышать такие слова. Должно быть, чай помог мне успокоиться, теперь я владела собой достаточно хорошо для того, чтобы посмотреть в глаза месье Норманна и даже кивнуть ему с улыбкой:
— Доброй ночи!
Но Арделл вдруг тоже поднялся.
— Разреши тебя проводить. — Его вопрос звучал как утверждение.
Надеюсь, что в неярком свете облепленной насекомыми лампы никто не заметил моих вспыхнувших щек.
— Не стоит ходить одной по темным улицам, Эмма. Это может быть опасно, — заботливо добавил Арделл.
— По дороге до соседнего дома со мной вряд ли что может случиться, — смущенно улыбнулась я. И тут же сказала, поражаясь самой себе: — Ну, хорошо, пойдем вместе.