— Динка, позвони папе! — крикнула мама, едва не уронив телефон в тесто. — Спроси, он домой доберется?
Динка скривилась, но папе позвонила.
— Доберется, — буркнула она, войдя в кухню. — Он тоже сказал, что, подумаешь, снег пошел. И вообще, не может такой снег валить долго. Он кончится через полчаса, и я спокойно доеду.
Мама в очередной раз влезла в «Фейсбук». «Троллейбусы по улице Одинцова не ходят», «Пробка на внутреннем кольце», «А мы построили вот такого снеговика!».
Мама фыркнула. Снеговик был очень милый, приветливо улыбался небу и тянул вверх длинные снежные руки. «Подумаешь, зима!» — как бы говорил снеговик.
— Ладно, собирайся. Я тебя отвезу, — сказала мама, — покатаемся по снегу напоследок. Март заканчивается, теперь полгода снега не увидим.
Сначала Тёмка замерз, ожидая, пока папа откопает задние колеса своего внедорожника. Потом вспотел, откапывая передние. Потом принял участие в диспуте на тему: «Да он падает быстрее, чем мы его выгребаем!» — и снова замерз, потому что диспут был долгим, хотя и эмоциональным. Участвовали, кроме папы, трое соседей по офисному зданию. Папа призывал бороться и не сдаваться, соседи тыкали в сторону Тёмки лопатами и взывали к чадолюбию (Тёмке слово понравилось, он сделал в уме зарубку потом погуглить).
Наконец кто-то сказал:
— Митрюхин…
Эту фамилию Тёмка слышал от папы и его соседей по офисному центру часто и всегда с особой интонацией. Примерно так говорят «жаба» или «Гитлер». Но сегодня «жаба» и «Гитлер» прозвучали одновременно, создав впечатление чего-то особенно мерзкого.
Офис Митрюхина был совсем рядом с отцовским — дверь в дверь, — и все папе сочувствовали. Потому что Митрюхин, он… жабский гитлер, если не вдаваться в детали. Он постоянно всем вредил. Как будто специально.
Вот и сейчас он умудрился на своем приземистом «пыжике» въехать в самое узкое место — между мусорным баком и навсегда запаркованным «москвичом» — и там застрял. Погазовав минуту, он заглушил двигатель, вылез из машины и преспокойно отправился назад в офис.
— Даже на сигналку не поставил, — процедил отец.
— И правильно сделал, — поддержал его сосед. — Сегодня угонами будет заниматься только клинический идиот.
Может быть, случайно последние слова он произнес погромче и как раз в ту секунду, когда Митрюхин проходил мимо. Тот гордо вскинул голову, получил метелью по шее и скрылся в дверях. Оставшиеся посмотрели на машину Митрюхина. Она идеально закупорила выезд.
— Ладно, мы попробуем до метро добрести, — сказали соседи.
Тёмка по папиному лицу понял, что тому очень хочется пойти со всеми мужиками в метель и темень. Но он не мог тащить за собой ребенка. Да и на метро им с Тёмкой было совсем не нужно.