Землянин поклонился, скрестив руки на груди, как того требовал местный обычай.
— Приветствую благороднейшего Гудженги и весь его род, — произнес он традиционное приветствие. Выговорить все звуки этого гортанного языка он был не в состоянии: человеческая гортань для этого просто не годилась. Тем не менее Фолкейн объяснялся достаточно свободно, хотя его грамматика и хромала.
Гудженги не ответил ему столь же традиционным: «Да будет мир между нашими родами», ограничившись коротким: «Давай поговорим». Это означало наличие серьезного недоразумения, которое, как он надеется, удастся разрешить без кровопролития. Икрананкец сопроводил свои слова знаком, отвращающим зло, чего он давно уже не делал, встречаясь с торговцами.
— Окажи честь моему дому, — пригласил его Фолкейн: местный язык не имел слова, обозначающего «корабль», а назвать звездолет фургоном было бы нелепо.
Гудженги приказал воинам дожидаться и неуклюже поднялся по трапу.
— Что за ужасное здесь освещение! — пожаловался он. Местные жители не воспринимали коротковолновой части спектра, хотя могли видеть в инфракрасных лучах, так что свет флюоресцентных корабельных ламп казался Гудженги тусклым. К тому же его глаза с горизонтально расположенными зрачками не обладали способностью к адаптации в темноте, что, естественно, не требовалось жителю полушария, постоянно обращенного к светилу.
Фолкейн проводил его в салон Пока они шли туда, Гудженги не переставал ворчать: ему было и жарко, и душно, и парко, и вообще не перестанет ли наконец Фолкейн дышать на него влажным воздухом. Сами икрананкцы не выдыхали водяных паров: влага, образовавшаяся в их организме в результате обмена веществ, сразу попадала в кровь.
Войдя в салон, Гудженги замер на пороге, поправил очки и прокаркал:
— Так, значит, вы и правда дали ей убежище!
Стефа потянулась за мечом.
— Ну-ну-ну, — укоризненно пробормотал Адзель, кладя на ее руку свои железные пальцы, — разве так можно?
— Прошу тебя, присядь, благороднейший, — пригласил Фолкейн, — и позволь предложить тебе утолить жажду.
Гудженги схватил стакан с виски с плохо скрытой жадностью. Икрананкцы в этом отношении ничем не отличались от людей.
— Я верю, что вы прибыли к нам с добрыми намерениями, — сказал он, — и это досадное происшествие найдет удовлетворительное объяснение.
— Конечно, — ответил Фолкейн с большим оптимизмом, чем на-самом деле чувствовал. — Мы увидели, как за этой женщиной моей расы гонятся всадники — разбойники, насколько мы могли судить. Естественно, мы предположили, что она наша соотечественница.