— Откуда же ты знаешь, что с Джулианом тебе будет комфортно?
Белла взяла бокал — просто для того, чтобы занять чем-то руки.
— Я не сомневаюсь, что он всегда будет относиться ко мне с должным уважением. Джулиан считает, что секс это дар божий, а не удовлетворение собственных нужд.
Эдуардо фыркнул:
— Ты имеешь в виду, что перед тем, как постелить супружеское ложе в брачную ночь, он помолится?
Белла устало на него посмотрела:
— Ты безбожник.
— А ты маленькая дура, — парировал он. — Ты даже представления не имеешь, во что ввязываешься. А что, если он не тот, за кого себя выдает? Может, это его целомудрие — всего лишь уловка, чтобы заполучить твои деньги?
— Ради бога!
— Правда, Белла. — Его взгляд внезапно стал серьезным. — Ты одна из самых богатых женщин Британии. Неудивительно, что мужчины толпятся у твоего порога.
Белла пригвоздила его к стулу ледяным взглядом:
— А тебе не приходило в голову, что они поступают так из-за моей ослепительной красоты и яркой индивидуальности?
Эдуардо открыл рот, собираясь что-то сказать, но тут же закрыл. Он глубоко вздохнул и убрал со лба прядь волос.
— Твоя красота и яркая личность не подвергаются сомнениям, однако тебе следует быть более объективной.
Белла уселась поудобнее.
— И это говорит человек, который все измеряет чеками и финансовыми отчетами. — Она закатила глаза. — Неужели ты никогда не совершаешь неожиданных, спонтанных поступков?
Эдуардо пристально посмотрел на нее:
— Принимать решения, ни на чем не основываясь, я не желаю. Представление о ком-либо может быть затуманено увлеченностью. Чем сильнее увлеченность, тем сложнее увидеть, каков на самом деле тот или иной человек.
— Когда ты стал таким циничным? — спросила Белла.
Эдуардо внимательно посмотрел на свой бокал:
— Я таким родился.
— Я тебе не верю.
Он посмотрел ей в глаза все с той же полуулыбкой:
— Все пытаешься спасти мою грешную душу, Белла? Я думал, ты давно сдалась.
— Ты кому-нибудь рассказывал о своем детстве? Откуда ты? — не унималась она.
Его лицо превратилось в каменную маску.
— Нечего рассказывать.
— У тебя должны были быть родители. Мать, по крайней мере. Кто она?
— Белла, оставь.
— Ты должен хоть что-то помнить о своем детстве, — давила на него Белла. — Забыть абсолютно все невозможно. Ты же не родился подростком, имеющим проблемы с законом.
Эдуардо недовольно фыркнул и потянулся за бокалом.
— Я почти не помню свое детство.
Белла наблюдала, как его адамово яблоко ходит вверх-вниз. Несмотря на маску, которую надел Эдуардо, в том, как он глотал вино, ощущалась какая-то злость и еще что-то. Она пока не могла разобрать, что это.