— Ладно, не все махать топором, испробую поскриплю пером, — сказал плотник ревкомовцам.
Кандидатуру Ивана сход утвердил без споров. У бедноты было к нему полное доверие, бывшие фронтовики считали своим братом, а хозяйственные мужики не противились, ибо знали, что не от лени беден дом Федотовых. Только богатеи были настроены против «моряцкого комиссара», да скрывали пока ненависть под надвинутыми на глаза суконными картузами и меховыми шапками.
— Значит, объявляется: избран председателем Сарбинского Совета, матрос Иван Федотов. Противоголосующих не оказалось. А кто руку не поднял, считается отклонившимся. Революция обойдется без таких.
Но едва выставили кандидатуру Еремея, как в толпе произошло движение. К крыльцу яростно продиралась высокая, ширококостная, как дюжий мужик, бабища в домотканом шабуре. Лицо ее было багровым, глаза гневно выпучены, изо рта рвался непрерывный крик. Однако не громовой, как можно было ожидать от такой здоровой женщины, а неожиданно тонкий, жалобно-писклявый.
— И-ни-и! — резало воздух. — Роби-ить нады-ить, а не дури-и-ить!..
Это была Прасковья, жена Еремея. Вся Сарбинка называла ее не иначе, как оглашенной. Обычно угрюмая, молчаливая, она целыми днями возилась по хозяйству, в пересуды кумушек сроду не ввязывалась, а с мужиками и вовсе в разговор не вступала. Но если кто наносил ей обиду, она кидалась на того зло и напористо. Унять ее было невозможно. Или проси прощения, или скрывайся поскорей и подальше.
— Сымаю свою фигуру! Оттого как вправду робить надо. Бумажки-то подписывая, кусок своей ораве не зароблю…
И, спрыгнув с крыльца, мышонком шмыгнул за контору.
В толпе загоготали.
— Ренегат! — крикнул, стиснув кулаки, Иван — Сам твердил — власть надо брать в свои руки — и сам первый улизнул за угол!
Никого из мужиков не возмутило, однако, бегство Еремея.
— И правда, кто кусок ребятишкам добудет, кроме отца? Власть и без нас поставят. Тут своих забот невпроворот!
Увидев, что Еремей послушался ее, отказался «секлетарить», Прасковья сразу успокоилась, остановилась. Потом сказала вразумительно:
— Бездетного надо выбирать-то, чтоб без обузы дело правил.
— Верно баба толкует! Многодетным куда уж лезть.
— Не скажи! Бездетный да беззаботный с чего о нужде людской позаботится? Ежели ему — завей горе веревочкой…
— Нужду-то народную не понаслышке знать надо.
— А кто тут кричал — без нас управятся?
— Знамо, хомут для коня завсегда найдется!
— Так я не конь, чтобы мне на шею хомут толкать! И у коня: иной хомут робить помогает, иной — холку в кровь сбивает.
Народу на площади перед конторой всё прибывало. До всех как бы впервые дошло: сами для себя выбирают власть.