Палач сидел недвижимо, его тяжелый, вневременный взгляд был уставлен в темноту.
Народу прибыло, стало шумно и тесно, в полусумраке слышались голоса, и смех, и звон бокалов, стеклянный шар под потолком медленно вращался, отбрасывая неясные сине-фиолетовые и зеленоватые блики, танцующие пары скользили по полу где-то посредине, и слабо звучала музыка.
Танцы вылились в проходы между столиками, растеклись по всему залу, женщины в светлых туалетах, полузакрыв глаза, висели на мужчинах, музыка отбивала джазовые ритмы.
Пышная красотка проплыла мимо, взглянула через плечо кавалера.
— Смотри-ка, и палач здесь, — сказала она. — Как интересно!
Блики кружились над шумной сумятицей, столы отсвечивали бледным мертвенно-зеленым светом, официанты в испарине метались средь гомона и криков, пробки от шампанского стреляли.
Жирный господин в топырящейся манишке подошел и учтиво поклонился.
— Для нас большая честь видеть среди нас палача, — сказал он, угодливо потирая руки, и поправил пенсне, за которым блестели колючие глазки.
Танец кончился, и пары рассеялись, с улыбками вернулись за столики.
— А вы знаете, что палач здесь?
— Да ну, неужели!
— Ага, вон он сидит.
— Ну шикарно, а!
Молодой человек с энергичным мальчишеским лицом приблизился к нему и, чеканно приставив ногу, вскинул прямую руку.
— Хайль! — воскликнул он и на мгновение замер. Повернулся кругом и, щелкнув еще раз каблуками, пошел обратно на свое место.
Все галдели и хохотали, человек в лохмотьях проник в зал и ходил от стола к столу, что-то шепча и протягивая тощую руку, пока его не выдворили.
Уличная шваль сидела, попивая из бокалов.
— Ну здорово, до чего он шикарный в своем красном костюме, а!
— Ага, здорово!
— И вид такой зверский — вот это мужик!
— По виду он, по-моему, настоящий кот.
— Ничего подобного, с ума ты сошла! Такой шикарный мужчина.
— А чего это он сидит и все время рукой за лоб держится?
— Я-то откуда знаю.
— Но он шикарный.
— Ага!
— Как ты думаешь, если бы с палачом, а?
— О, пальчики оближешь, можешь не сомневаться.
Снова зазвучала музыка, на этот раз томно, играл другой оркестр. Пары заскользили в блуждающем синем свете, тонкие руки свисали через плечи, глаза полусонно смежались.
— Разве завтра что-нибудь такое ожидается?
— Не знаю, но вообще-то у них полно людей, которых намечено прикончить. По мне, так пожалуйста.
— Да, это совсем не вредно. Людей на свете предостаточно, причем настоящих, полноценных людей. Во всяком случае, жить остаются, как правило, лучшие, уж за этим-то, безусловно, следят.
— Конечно.
Пожилой господин с военной выправкой, жуя губами, прошел твердым пружинистым шагом мимо столика палача.