— Я пойду с вами, — вдруг сказала мне Сельга.
Не успел оглянуться, она уже оказалась с луком, стрелами и даже небольшим мечом у пояса. За плечами — котомка. Я глазом моргнуть не успел, как она собралась. Где она только меч достала? Мотрина закладка, не иначе…
— Еще бы чего выдумала! — сказал я.
— Пойду! — упрямо сказала она.
Всю предыдущую дорогу мы с ней не расставались. Я уже объявил перед всеми, что теперь она моя жена. Я беру ее под свою руку и делю с ней кров, огонь, хлеб и мясо. Бабы, найдя предмет для разговора, сильно оживились сначала, загалдели, как галки, завидевшие лесного кота, карабкающегося по веткам. Старая Мотря прослезилась от полноты чувств, обняла меня, наклонив к земле. Попроси-ка беречь ее. Странно было слышать! Как я могу ее не беречь, мою Сельгу?! Потом самых языкастых баб угомонила дорога…
А теперь — новое дело. На рать собирается!
— Куда ты пойдешь? Думай, что говоришь-то! Пойдет она… Рать — дело мужское, опасное, — сказал я ей.
Она думает, мне легко будет с ней расстаться? Я что — каменный?
— Рать — да, — сказала она. — А раны перевязывать, кости вправлять — мужское дело? Лихорадку снимать — мужское? Кто в целебных травах лучше меня понимает из родичей? Ну, скажи?
Что я мог ей ответить?
— Ты не понимаешь, — убеждала меня Сельга. — Я ведь тебя только что нашла. И не могу опять потерять!
— Как будто я могу… — проворчал я, для вида сурово. — Так ведь опасно же! Рать! Баба Мотря, ну хоть ты ей растолкуй?!
Я думал, Мотря меня поддержит. А та только головой покачала.
— Пусть идет, — вдруг сказала она. — Так надо. Так всем будет лучше. А боги милостивы, авось беды не случится. Уж и попрошу их присмотреть за вами.
Ну, старая…
— Пойду с тобой, — твердо повторила Сельга. — Хочешь или нет, пойду!
Как я мог отказать ей, когда сам больше всего хотел этого?
Ехидные родичи, слушая наш разговор, отворачивались, прятали от меня усмешки. Кто-то даже сказал негромко, мол, понятно теперь, кому в избе головой быть…
Интересно, на что это он намекал?
На закате, когда Хорс опускает свой покрасневший, натруженный за день лик за кромку дальних лесов, когда белый день уже отшумел по Яви бесконечными хлопотами, хорошо остановиться где-нибудь у реки. Успокоиться, посмотреть на воду, подумать о том, что прожито и что еще предстоит. Старая Мотря всегда любила смотреть на воду. Все складно, река течет, и мысли текут. Так же, как течет жизнь человеческая, проходя предначертанное от истоков к устью, громко и быстро — на перекатах, медленно и степенно — по равнине. Жизнь — это тоже река. Вода без конца и края. Как и река, она никогда не успокаивается, волей судьбы меняя ровное, налаженное течение на грохот и водовороты быстрины. Вот и сейчас пришли к родичам темные, смутные времена, с большой кровью, многими обидами и притеснениями. Такая жизнь…