Не было никакой возможности скакать и на север — к глубоким снегам, в завьюженный Петербург.
И все же в конце января через сверкающую степь, по которой, как утверждает Освальди, «во множестве скользили окоченелые тела животных и перевернутые повозки, уносясь под напором ветра на неизмеримые расстояния», скакал верховой курьер, придерживаясь северного направления.
Донесение, которое он вез сквозь страну казаков, пробираясь к надежным дорогам по ледяному покрову, отражавшему луну и солнце, должно было очутиться в руках генерал-квартирмейстера свиты его императорского величества Петра Сухтелена. Но через несколько дней оно очутилось в Черкасске, во дворце атамана, доставленное туда сотником Федором Ребровым, который в рапорте о погоне за курьером немногословно сообщил, что курьер «убился об лед на просторе» и что погоня была предпринята «около Криничной станицы, за-ради уворованной лошади».
Так ли погиб ефрейтор Рогожин, денщик инженер-подполковника Льва Веселовского, посланный в Петербург своим офицером, или иначе, копия донесения, сделанная рукой асессора Иорданова, появилась в «Деле об инженерском городе».
В сущности, это был донос на атамана Платова, составленный Веселовским не вполне вразумительно, хотя и с подобающим воодушевлением.
Выражаясь до крайности сбивчиво, Веселовский определял неизвестный город («иноземный город, допущенный к существованию казачьим правительством в границах державы Российской») то как «подлинно китайский», то как «шведский, по всем вероятиям». Не менее противоречиво он описывал и некий «тайный совет», на котором помимо черкасских штаб-офицеров присутствовали инженер Франсуа де Воллант, его секретарь Гаспаро Освальди и архитектор Луиджи Бельтрами. По уверению Веселовского, на этом совете, состоявшемся в середине января 1805 года в Атаманском дворце, в одной из зал канцелярии, Платов и его офицеры (называлось восемь фамилий) «вступили в сговор с иностранцами, помышляя сокрыть от Высочайшей власти всякие сведения о противузаконном городе». В то же время в доносе говорилось, что все участники совета, не исключая Освальди, плохо изъяснявшегося по-русски, «рассуждали касательно того, каким образом было бы сподручнее осведомить о случившемся Государя Императора».
В каких именно словах, хотел знать Платов, следует доложить царю Александру о том, что в некоторый час октябрьского утра, когда вдруг разрушился стойкий туман и нечаянно открылись степные горизонты, был обнаружен на территории империи неведомый город. Веселовский передает фразу, сказанную по этому поводу Петром Иордановым. Поднявшись со стула и обратившись к атаману, который сидел в медвежьей шубе в центре залы на борту своей лодки, крепко стиснутой льдом, асессор произнес: «Таковых слов, Ваше Превосходительство, совершенно не существует».