– Келлас виси ен нос Солимос!
Си сме ломия вей каримс;
Келлас три цир то миломия,
Селенторицис соломис!
Ее голос мягкий и мелодичный, исполнявший песню на Сонрикс, раздавался в ночи. Нептун даже не предполагал, что она умеет так петь! Милана подняла руки к небу, Мила последовала ее примеру и уже два девичьих голоса продолжали песню:
– Цирси цис номи ломия,
Цирси цис осци ломия,
Ви хай тао цис саронсцис!
Сиирен тао цис саросс цис!
Они продолжали петь, воздев руки к небу. Нептун слушал полностью зачарованный песней и всем происходящим.
Они пели гимн величию мира, о том, как небесная спираль звезд приходит в наш подсолнечный мир Солимос и пронизывает его и ночью и днем, о том, как великие женщины – властелины создают в мире гармонию, рождая мужчин – властелинов, о звездном пути ушедших на небо и призывали их вернуться обратно на Таэслис. Жизнь – это спираль, имеющая начало и не знающая конца.
Они закончили песню и в молчании сели на свои места. Стояла тишина.
И тут Нептун вдруг ясно осознал, что он влюблен в Милану! Нет, даже не влюблен, он безумно любит ее!!!
Реута вытерла катящиеся по щекам слезы. Мила плакала беззвучно. Милана опустила голову, но ее лицо было невозможно рассмотреть под длинными волосами.
Это поминки, – догадался Нептун, – но как они не похожи на те, которые я знаю в двадцать первом веке. Застолье, постепенно переходящее в обжорство и обычную пьянку, на которой многие из приглашенных гостей, забывают, зачем они тут находятся.
– Наш отец нас слышит? – спросила Мила, нарушив молчание.
– Да, он слышит нас, потому, что всегда будет рядом с нами. Он рад сегодня узнать, что мы живы и находимся в безопасности. Пусть он помнит о нас, потому, что мы по-прежнему любим его и ждем, когда он вернется со звезд…
Так вот почему о мертвых не говорят плохо, – понял Нептун. – Россы бояться, что они не вернутся обратно и не захотят воплотить свое сознание в человеческое тело новорожденного тут повторно. Интересно, что традиция пережила тысячи лет, и ее соблюдают, хотя и часто совсем не понимают, зачем это делают.
Они еще долго сидели у костра, и каждый думал о своем. Когда началась утренняя заря, костер уже почти догорел, мясо было съедено.
Нептун очень хотелось поговорить с Реутой или Миланой, узнать подробности этого древнейшего обряда, но он понимал, что пока это невозможно. Ничего нельзя было говорить, пока не вернешься домой.