– Присаживайтесь!
Слегка запыхавшийся Липпек поставил на стол бутылку без этикетки. Жидкость внутри напоминала малиновый сироп, может, была немного светлее.
– Сейчас и пиво будет.
Он вышел на кухню, но в дверях обернулся. Я уже сел в кресло, правда, на краешек, и наклонил голову, чтобы лучше видеть корешки книг.
– А для тебя у меня есть безалкогольное пиво. Или лимонадная шипучка.
– Спасибо. Темное пиво будет в самый раз.
Отец с Марушей сели на софу. Светло-серые, словно вручную разлинованные обои – с узором из кисточек, палитр и багетов – были за их головами темнее, с пятнами жира на стене. Под лампой висела липучка для мух, клей на жаре расплавился и стекал по полоске коричневыми каплями.
Липпек поставил пиво на стол – три бутылки светлого и одну темного. Открыл шкаф, насколько позволяли кресла, просунул руку в щель и достал бокалы, рюмки и подставки из соломки. Потом откупорил наливку.
– Воскресенье только начинается… Ladies first[21].
Но отец прикрыл Марушину рюмку рукой. Та оторопела, возмущенно надула щеки, а Липпек наморщил вопросительно лоб.
– Что такое? Беременная?
Она рассмеялась, но тут же прикрыла рот кончиками пальцев. Отец отодвинул от нее рюмку.
– Ей нельзя. Во всяком случае, ничего крепкого. Слушай, ей же всего пятнадцать!
Липпек удивленно вскинул брови, что выглядело наигранно.
– Серьезно? Больше не буду. Хорошо, что сказал. Заранее надо знать, за что можно угодить за решетку, а? А я-то думал, ей уже замуж пора.
Он подмигнул Маруше, налил остальным до краев. Запахло черной смородиной.
– Но одну-то можно, а, верзила? Только чтоб чокнуться. Это ведь всего-то лишь ягода…
Отец взглянул на Марушу, ожидая, что она сама откажется. Но та только вытянула губки трубочкой, и Липпек налил ей.
– Ну, господа хорошие… – Он поднял свою рюмку. – Здорово, что вы пришли. – Посмотрев на меня через локоть, он кивнул. – Знай, у тебя есть отец. Понимаешь? Лучшего не найти. Никто не вкалывает так, как он. Это стопроцентный шахтер и верный друг. Вот так-то…
Кивком подбородка он показал на скос в углублении окна. Под маленькой шахтерской лампой в рамке из простого дерева висела почетная грамота. У моего отца была такая же, но он держал ее в ночной тумбочке.
– Если в этой старой шахте я чего-либо и достиг, так только благодаря ему. За тебя, верзила!
Мужчины опрокинули по рюмочке, а Маруша лишь пригубила.
– Мм, – промычала она и облизнулась, – да она не такая уж и сладкая, как я думала. Но все равно очень вкусно!
– Вкусно – это ни о чем не говорит. – Липпек налил полные бокалы пива. – Вот заполируем и продолжим.