Я закрываю глаза, представляя отца, стоящего рядом со мной, напевающего, когда я пою слова на Западном языке:
Взбираясь сквозь тучи, птицы летят.
Игнорируя бури, которые пытаются разрушить небо.
Пикируй вниз в лучах заходящего солнца.
Навсегда.
И никогда.
Никогда не позволяй дню уйти.
Никогда.
Никогда не ныряй сквозь звезды к земле, далеко внизу.
Несись через места, по которым никто больше не отважиться пройти.
Не погружайся в пучину морскую.
Всегда.
Никогда.
Найди путь, который освободит тебя.
Навсегда.
И никогда.
Последняя нота повисает в воздухе, когда я открываю глаза и виду, чтобы Астон вытирает слезы.
- Я знаю, что ты не переведешь ее для меня, - говорит он, прочищая горло, - но ты можешь сказать мне, о чем эта песня?
Это сложный вопрос.
Песни ветров неопределенные и относительные. Все интерпретируют их по-своему.
- Речь идет о том, как найти мир. И не бояться.
- Спасибо, - шепчет он.
Ему требуется несколько минут, чтобы собраться с мыслями. Потом он встает, отряхивая от пыли штаны.
- Думаю, что должен выполнить свою часть сделки.
Он приседает передо мной, пристально глядя на меня, когда он указывает на зеленоватые ветры, связывающие меня.
- Ты будешь хорошей девочкой, верно?
Я киваю.
Но я проверяю, что мои руки как можно ближе к моим карманам, как я могу. У меня для этого только один шанс.
Он приказывает порыву уйти.
- Спасибо, - говорю я, улыбаясь, чтобы ввести его в заблуждение, когда я начинаю вставать... и в том же самом движении я хватаю кусок камня из своего кармана и сбиваю Астона на землю, прижимая его моими ногами, в то время как я прижимаю острый край к его шее.
Делай это! кричит в моей голове, зная, что у меня есть в запасе всего несколько секунд. Перережь его голосовые связки и беги.
Но когда я вижу кровь, которая сочится из раны от камня, и я представляю, как выходит больше крови, нанося удар, разрезая и крадя его голос, и вероятно, и его жизнь. Голова кружится, тело трясет, и я хочу бросить, упасть в обморок, кричать, бежать, сжаться в крошечный шар и никогда не вставать снова.
Я начинаю колебаться, и он отпихивает меня назад, выбивая мое единственное оружие ударом. Я должна встать... продолжить бороться. Но я слишком больна, чтобы двигаться. Я закрываю глаза, чувствуя, как пот течет вниз по моему лицу, когда я жду, что он прикончит меня.
- Думаю, что это не шло согласно плану, сейчас, не так ли? - говорит он, когда забирает меня и несет через пещеру.
Я дрожу слишком сильно, чтобы говорить... не то, чтобы у меня есть, что сказать.
Западное влияние Вейна намного глубже, чем я осознавала. Я надеюсь, что это означает, что оно даст мне силу, когда я должна буду защитить язык. Но как я могу сражаться как опекун, если я не могу сделать ничего жестокого?