Это длится всего секунду. Потом он ухмыляется и говорит:
- Ну, тогда я предполагаю, что это - хорошо, что я не даю тебе выбора.
Я не утруждаю себя ответом.
Он никогда не позволит мне уйти.
Не тогда, когда он так убежден, что он прав, а я нет, и все восстание - потраченное впустую усилие.
Единственное, как я могу получить мою свободу - это бороться за нее... выкрасть ее. И я, возможно, так и сделаю... хотя это было бы огромным риском. Но если я...
- Как на счет еще одной песни? - спрашивает Астон. - Ты знаешь, как заполнить неловкое молчание? Мне так понравился твой хрупкий голос.
- И что я получу взамен?
- Хм. Ну, я могу указать, что как твой похититель, я ничего не должен давать тебе. Но я предполагаю, если ты захочешь превратить это в игру, я буду кусаться. Что ты примешь как справедливую цену за песню?
Я тщательно подбираю ответ, хотя есть действительно только одна вещь, которая мне нужна.
- Развяжи меня.
Он щелкает языком.
- Прости, милая, я не так прост. Ну, не когда дело доходит до этого, по крайней мере.
Я закатываю глаза.
- Если ты такой сильный, как утверждаешь, ты не должен нуждаться в путах, чтобы держать меня здесь.
- Если ты не планируешь сбежать, у тебя не должно быть с этом проблем.
- Ты прав, это не может иметь никакого отношения к факту, что я не чувствую ног.
Я перемещаю свой вес, и дрожь показывает мою точку зрения.
- Нет. Выбери что-нибудь еще.
- Больше я ничего не хочу.
- Тогда я предполагаю, что мы не придем к соглашению.
- Тогда, думаю, ты насладишься тишиной.
Я откидываюсь назад и закрываю глаза.
Проходит несколько минут. Так много, что я начинаю волноваться, что боролась слишком сильно.
Наконец он вздыхает.
- Ладно, отлично... новое предложение. Я развяжу тебя... после того, как ты споешь мне песню. Но я хочу Западную песню.
Во рту пересыхает.
- О, расслабься. Если бы Райден знал, как поглотить язык, просто его услышав, он бы уже знал Западный к настоящему времени.
- Тогда почему...?
- Я просто... хочу услышать эти слова снова.
Я не пропускаю слово "снова". Но я могу прочитать предупреждением в его глазах, чтобы спросить его - не очень хорошая идея.
Я могу едва обрести дар речи, чтобы прошептать:
- Идет.
- Отлично. И лучше бы тебе выбрать какую-нибудь хорошую.
Я знаю, точно, какую песню я буду петь. Песню, которая висела в воздухе большую часть моего путешествия эти последние несколько недель, давая мне надежду и подстрекая меня. Наполняя меня теплым миром, который несут только Западные.
Но внезапно я чувствую, что стесняюсь. Единственные люди, перед которыми я когда-либо пела, были моими родителями. Главным образом мой отец, который был настоящим талантом в семье. Мы всегда пели дуэтом.