От «антов-украинцев» самостийники переходят к «русичам-украинцам» Киевской державы. «Украина, — пишет Лукашевич, — засияла еще в XII в. Ее название блистало в древних летописях: так, в 1187 году в Киевской летописи говорится о переяславском князе Владимире Глебовиче, что «за ним уже Украина много потужила» (с. 299). Мифическое «сияние Украины» сразу померкнет, если знать, что переяславские земли в XII веке являлись в Киевской Руси окраинными, пограничными со степью. Они были такими же окраинными, как, например, псковские земли. Но никто же на этом основании не ищет на Псковщине «украинский народ», хотя ее население, конечно, было окраинным. Любому непредвзятому исследователю, видевшему воочию русские летописи, не придет в голову, прочитав, скажем, в Новгородской летописи под 1517 годом: «По королеву совету Жигимонтову приходиша крымские татарове на великого князя украйну около города Тулы», искать около этой Тулы «украинскую державу».
Аналогичный случай видим и с летописным известием под 1213 годом: «Князь Даниил Галицкий и Волынский занял Берест, Угорек и всю украйну, — часто приводимым сепаратистской историографией. Имеющийся в виду город Брест был в XII веке пограничьем, или «украиной», где сходились границы трех государств: Руси, Польши и Литвы. Поэтому смысл приведенной выше фразы надо понимать следующим образом: князь Даниил занял два города и все пограничные земли.
Раздробленность Киевской Руси и разграбление ее татаро-монгольскими полчищами привели к формированию в ее южных землях Галицко-Волынского княжества, или «Галицко-Волынского украинского государства» — как его именуют самостийники. Продержавшись недолгое время как самостоятельное образование, оно было включено в орбиту литовско-русского, а затем польского государства.
Если Киевскую Русь можно еще попытаться приписать к «украинской государственности», то уж ни Литву, ни Польшу сюда никак не втиснуть. Но самостийное «остроумие» не покидает «украинских историков», и они находят новое продолжение своей «государственности» в Запорожской Сечи — в этой лихой, отрицающей всякую государственную власть вольнице. Поистине «анархия — мать порядка», если это «украинский порядок».
Вторя идеологу «украинского» национализма Дмитру Донцову, Лукашевич подводит следующий итог историческому развитию «украинства»: «Таким образом, государственнические усилия украинского народа проявлялись в разных формах государственного строительства: Киевской Руси, Королевства Галиции и Владимирии (? — М.С.), Украинской Республики — “Гетманщины” (1654—1734), дальше в форме автономной провинции другого государства, затем опять в кровавых, периодически повторяющихся войнах против каждого из государств, захватившего его земли насильственным путем, когда народ был этими войнами полностью истощен и почти доходил до изнеможения, а страна лежала опустошенной, идея украинской самостоятельности не погасала, а искала новых путей своего развития, путем тайных обществ и подпольной пропаганды» (с. 25). «Украинская самостийность» в XX веке сделала большие успехи в реализации своих целей. 24 августа 1991 Верховная рада провозгласила независимость государства Украина. Родившаяся новая государственность считает себя обиженной Россией и занимает последовательно антирусские позиции по всем проблемам внешней и внутренней политики. Так, много посодействовал отделению миф о якобы существовавшем донорстве УССР в отношении России